– Что там, в Лиссабоне? – заинтересовался Митька.

– Учат родину любить… А ты чего уехал?

– А что в Мурманске делать? – изумился Митька.

– А что делать в этом обезьяньем раю? – устало процедил Муромцев. – Ешь кокосы, ешь бананы…

– Например! – воскликнул помощник электромеханика. – Здесь весело.

– А почему тогда у нас в рационе только макароны, каша и сухофрукты?

Митька не задумывался, зачем он уехал в страну кокосов и бананов, где ни кокосов, ни бананов не было.

«Эмигрант хуже интеллигента», – Муромцев сокрушённо помотал головой.

* * *

Полсебастьяна с гневом пискнул и швырнул экземпляр Xenocerianthus obconica в бак для отходов.

– Да, тупой слуга, – громко согласился Смольский, он усвоил, что калека понимает английский, если говорить медленно и простыми фразами. – Под водой он ещё глупее.

Ответственный сортировщик добычи проклекотал что-то невнятное и запустил ещё одной X.o. в бак.

– Их на дне сейчас много, – смиренно согласился ведущий научный сотрудник. – Он берёт, что видит.

Полсебастьяна издал такой звук, в котором Смольский разобрал сразу несколько значений и все они носили негативную коннотацию.

– Да, море изменило его, – на всякий случай Михаил Анатольевич выбрал ответ с наиболее общим значением. – В этом рейсе мы видели от Денниса много бед.

Полсебастьяна склонил к плечу голову, прислушивался здоровым ухом.

– Деннис такой человек. Всегда был.

Смольский отделил плёнку, выстилающую брюшную полость морской собачки и уложил очищенную добычу на поднос для сушки.

И тогда он услышал первый внятный ответ, исторгнутый речевым аппаратом калеки:

– Yes-s-s!

* * *

Лерой, Уголёк, Гудрон и Баклажан собрались возле кормового бомбосбрасывателя. Из кубрика даже при открытом люке не было слышно, о чём здесь говорят. Уголёк облокотился на зачехлённую бочку, прикрыл в ладонях и зачиркал китайской «зиппо», высек огонь. Негры закурили.

– У него дурной глаз, я вам говорю! – Гудрон стукнул себя в грудь.

Боцман кивнул и глубоко затянулся.

– Хромой сказал, что Дени приносит несчастье, – с придыханием, выплёвывая порциями дым, поведал Уголёк. – Учёные от него давно натерпелись и сами не знают, что с ним делать. По его вине на яхте погиб дайвер. Нырнул и не вернулся.

– Море хорошего человека не вернёт, – мрачно сказал Баклажан и все моряки закивали.

Ночная вахта была только у боцмана, но после рассказа калеки никому не спалось.

– Он бешеный, – сказал Лерой. – Бешеный. Полсебастьяна говорил, как он его избил на Ослиной Челюсти? Сначала они просто встретились. Дени сходу обозвал его мужеложцем и ещё по-всякому. Ни за что. Просто так! А потом вернулся и так излупцевал, что живого места не оставил.

– А нас? – воскликнул Гудрон. – Нас-то за что?

– Он бешеный, – повторил Лерой и все моряки согласились, потому что боль напоминала о неистовой потасовке, которую учинил Дени после возвращения с затонувшего судна.

– Так, может… – Гудрон сгоряча пнул стальную раму, зашипел сквозь зубы и поджал пальцы. – За борт? – выговорил он с нескрываемой злобой.

– За борт, – разделил его ярость Лерой.

– По-тихому сделаем, когда пойдёт в гальюн, – предложил Уголёк. – Пригласим на палубу поговорить.

– А если не пойдёт?

– А ты сделай так, чтобы пошёл.

– Подождём, когда заступит на вахту.

– Водолазов освободили от вахт.

Негры заговорили все вместе и разом замолчали, оказавшись в тупике.

Боцман кашлянул.

– Встанет в гальюн, приложим свайкой по затылку и за борт, – рассудительно сказал Баклажан.

Матросы все разом закивали и тихо загалдели, что это самая дельная мысль, а Жан – голова.

– Кого вы собрались бить?

Жёсткий славянский акцент заставил негров встрепенуться, а когда они узнали голос старшего помощника, сердце у них ушло в пятки. Старпом хорошо говорил по-французски, а, значит, понял всё, что смог услышать, незаметно прокравшись на ют.

Офицер осветил ручным фонариком пугливо скукоженные лица. Он опознал всех заговорщиков и назвал их по именам.

– Так-так, – с расстановкой, для пущей вескости, произнёс он по-русски. – Ага! Вот, вот…

Его тон не сулил ничего хорошего. Секундой позже до матросов дошло, что сейчас была не вахта старпома. Неужели его кто-то предупредил? Но искать предателя среди своих сенегальцы даже не помыслили. Скорее всего, старший помощник наткнулся на них случайно, когда проснулся и вышел проверить службу.

– Ну, мартышки? – рявкнул он. – Кого собрались мочить?

Черномазые физиономии как радарные решётки повернулись в направлении главной цели. За всех должен был отвечать боцман.

– Дени приносит беду, – Баклажан повернулся спиной к личному составу и состроил виноватую мину, но говорил при этом уверенно, хотя и смягчил тон. – Полсебастьяна всем твердит о его дикой выходке на острове. Доктор Мишель рассказывал ему, что Дени приносил беду в других рейсах. Из-за него гибли водолазы, а когда он пошёл с нами на «Мона Лизу», случайно подстрелили Симона. Что ещё должно произойти, пока мы не убедимся, что этот монстр нас угробит?

– Идиоты, – процедил старший помощник. – Кто позволил вам решать, что делать на моём судне? Вы выполняете команды, а не выполняете – списываетесь на корм скоту. Давно не купались? Здесь много акул. Есть желающие с ними познакомиться?

Он шагнул к матросам. Негры подались назад, сбиваясь в кучу как овцы.

– Ну? – надавил он, слепя фонариком в глаза.

Заговорщики притихли, демонстрируя покорность.

– Я вас запомнил, – пообещал старпом. – Будете первыми на раздаче пряников, если что-нибудь случится. Благодарите, что я ничего не скажу капитану, – он посветил каждому в глаза персонально. – Сами не проболтайтесь, кретины. Поймаю ещё раз, всыплю плетей.

Негры торопливо кивали.

За спиной старпома зажёгся яркий фонарь.

– Вся досмотровая группа в сборе. Как славно, – раздался как гром голос капитана. – И о чём мы тут договариваемся?

Все, пойманные в луче света, замерли как мыши под ведром.

– Кто не на вахте – в кубрик, – спокойно распорядился капитан. – Господин старший помощник, прошу вас зайти ко мне.

Выслушав объяснения старпома, капитан приказал вахтенному матросу разбудить и привести португальца.

– Вот урод, – вздохнул он, оглядывая калеку. – Что ты нёс про Гидроматроса? Переведи, про урода не надо, – приказал он старпому.