– Я могу попытаться объяснить, только как я себя чувствовал. Как я все это чувствовал, – произнес он.

Скрестив руки на груди, я ждала продолжения.

– Я был совершенно готов сегодня жениться. Тебе надо это знать.

Выражение моего лица не изменилось.

– Но когда мама сообщила нам эту новость, мне показалось, что весь мой мир рушится. И вокруг меня все тоже стало осыпаться. Я думал про свадьбу, про медовый месяц, про мамин диагноз, и все это казалось каким-то нереальным.

– Ты утратил адекватный взгляд на мир, – предложила я уточняющую формулировку.

– Может, и так. Но главное – мне казалось, что я просто не в состоянии что-то делать. Я не мог войти в эту церковь и не расклеиться.

– Никто от тебя не требовал стоицизма, – заметила я. – Ты собирался жениться, а перед этим тебе сообщили, что у твоей матери рак. Если ты в таких обстоятельствах ведешь себя эмоционально, всем это понятно.

– Но это походило на самый настоящий приступ паники, Эм. Мне что-то сдавливало грудь, а мозг у меня просто парализовало. К свадьбе я бы не смог собраться, взять себя в руки.

– И тем не менее – вот ты передо мной. Судя по всему, уже сумел преодолеть свой кризис. И до назначенного времени еще сорок пять минут, – проговорила я с горечью.

– Сумеем ли мы это пережить и пойти дальше? – спросил он, не поднимая головы.

– Мне надо будет немного побыть одной, чтобы во всем этом разобраться.

Он поглядел на меня, и лицо у него выражало отчаяние.

– Мне все равно, куда ты отправишься, – сообщила я. – Но здесь я тебя видеть не желаю. Пока не решу, чего я хочу.

– Ты что, серьезно? – произнес он.

Я не удостоила его ответом.

– Мама с папой сегодня переночуют здесь, – добавила я, помолчав. – Поскольку они думали, что отправляются на свадьбу дочери, и теперь им больше нечего делать. Пиппа и Себ тоже тут будут, так что…

Он поднялся со стула:

– Тогда пойду соберу кое-какие вещи.

– Да-да, собери, – произнесла я, поворачиваясь к нему спиной. Я пошла на кухню и налила себе хороший бокал совиньон-блан.

Чуть позже я услышала, как он осторожно закрывает за собой входную дверь. Только тогда я упала на диван и заплакала – сама не зная из-за чего. Потому что сегодняшний день должен был стать днем моей свадьбы, но так и не стал? Или потому что Памми все-таки наконец победила? Я в буквальном смысле расхохоталась ей в лицо, когда она сказала, что Адам женится на мне только через ее труп. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Я десять дней не отвечала на звонки Адама. Не потому что играла в какие-то игры, не потому что хотела привлечь к себе его внимание. Мне действительно хотелось побыть одной, вне его влияния, – чтобы разобраться в том, чего же я хочу. Я заставила себя выйти на работу, хотя перед этим договорилась об отпуске. Я наивно верила, что это возвращение на службу придаст хоть какой-то смысл моей жизни. Но когда я увидела, что Адам ошивается возле моего офиса, поняла, что больше не могу его игнорировать. Все это время я не знала, что почувствую, когда увижу его в следующий раз, да и почувствую ли что-нибудь вообще. Но у меня буквально перехватило дыхание, едва я его завидела, так что я решила: это что-нибудь да значит. Из меня словно выкачали весь воздух.

– Это нечестно. Ты не можешь вот так взять и отмахнуться от меня, – канючил он.

– Не говори мне о том, что честно, а что – нет. – Я, не замедляя шага, двигалась к станции метро «Тоттенхем-Корт-Роуд». – Мне нужно время. И свободное пространство.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Я не готова вести эту беседу здесь и сейчас. – Я зашагала быстрее.

– Ты не можешь хотя бы на минутку остановиться?

Я повернулась к нему. Он похудел. Его хорошо скроенный костюм висел на нем как на вешалке, а на ремне уже не хватало дырочек, чтобы как следует держались брюки: я могла бы просунуть ладонь между его штанами и животом. Глаза у него запали, черты лица заострились. Похоже, он ни разу не брился с тех пор, как я его последний раз видела.

– Зачем? – гавкнула я, уже зная, что кусаться не стану. У меня больше не оставалось на это энергии. Я всю ее потратила.

– Ну пожалуйста, давай просто сядем и все обсудим. Можно?

Я посмотрела вдаль, на площадь Голден-сквер с ее горделивыми желтыми нарциссами. Солнце уже садилось, и сидеть на здешних скамейках было бы холодновато. Я указала на угловое кафе:

– Пять минут. Можем зайти и выпить кофе.

Хотя мне страстно хотелось чего-нибудь покрепче.

– Спасибо, – произнес он с искренней благодарностью.

Забавно, что эти вымоленные им у меня пять минут ушли на разговоры обо всем, кроме того, что нас сюда привело. Я поведала ему, что малютка Софи уже ходит, а он – что собирается продлевать свой абонемент в тренажерном зале. Было страшно неловко поддерживать светскую беседу с мужчиной, с которым я когда-то жила. С таким же успехом он мог быть совершенно незнакомым мне человеком – такую отчужденность по отношению к нему я испытывала. Осознав это, я чуть не уронила жгучую слезу, но сумела сдержаться – постаравшись некоторое время не моргать.

Медленно протекло еще пять минут. В этот промежуток времени уложился и тот момент, когда мы оба посмотрели в окно, словно не зная, что сказать друг другу.

– Мы сидим тут уже десять минут, а ты так и не спросила про маму, – заметил он.

Мне это и в голову не приходило. Зачем бы? Я и так знала, что у нее все отлично. Что она свободна и от рака, и от совести, и от нравственных норм.

– Ах, извини. – Я не могла изгнать из своего голоса эти ядовитые интонации. – Как там Памми?

– У нас не получится двинуться дальше, если ты не сумеешь принять ее и то, что произошло, – заявил он. – Никто в этом не виноват, Эм. Просто жизнь иногда так поворачивается.

– И мне следует ее простить, потому что она говорит, что больна? – осведомилась я.

– Она не просто говорит, что больна, она действительно больна, – строго возразил он. – Что ты почувствуешь, если, не дай бог, что-нибудь случится?

Я пожала плечами. Мне было на это совершенно наплевать.

Он внимательно поглядел на меня прищуренными глазами:

– Тебе нужно посмотреть на вещи шире. Мы можем пожениться когда угодно. Маме, возможно, уже недолго осталось.

– Вот именно. Поэтому ты поступил неразумно, – подчеркнула я. – Нам следовало пожениться, когда мы планировали. Чтобы твоя мама успела побывать на нашей свадьбе.

– Может, и так. Но как вышло, так вышло. Теперь нам нужно справиться со всем этим вместе.

– Ну так что, как дела у Памми? – Я предпочла проигнорировать его завуалированную мольбу.