Насколько же удачной была борьба коммунистов с конфуцианством? Если говорить непосредственно о кампании, направленной против Конфуция и Линь Бяо, то после смерти Мао Цзэдуна и осуждения «банды четырех» Конфуций был «реабилитирован».

Это, впрочем, не помешало следующим, более прагматичным и умеренным руководителям КНР раздавить танками студенческие выступления на площади Тяньаньмэнь, держать в тюрьмах множество правозащитников и отделить «китайский интернет» от всего мира «Огненной стеной».

В такой ситуации вряд ли стоит удивляться тому, что смертная казнь до последнего времени предусматривалась более чем 60 статьями законов. Ею карались преступления, связанные с государственной изменой, угрозой национальной безопасности, а кроме того, убийства, торговля наркотиками и еще много разнообразных правонарушений. Коммунистическое государство, лишь чуть-чуть смягчившее режим, «блюдет нравы» – и казнит за сутенерство, заботится о функционировании государственного аппарата – и приговаривает к смерти за взяточничество и коррупцию, следит за тем, чтобы монополия на насилие оставалась в руках государства, – и назначает смертные приговоры за хранение оружия, бегство из-под стражи. А еще – за финансовые махинации, подделку денег, уклонение от налогов, продажу поддельных лекарств, порчу электропроводов и даже за несанкционированные раскопки древних захоронений! В последние годы произошло смягчение законодательства – по 13 статьям, связанным с экономическими ненасильственными преступлениями, смертную казнь отменили, по 55 другим статьям она сохранилась.

Каким образом выбиваются показания, на основании которых выносятся смертные приговоры, – на этот счет правозащитники строят самые неприятные предположения. Ну и, конечно, здесь происходит то, чего не было почти ни в одной диктатуре ХХ века. При Муссолини закон оговаривал, что теоретически публичная казнь возможна. В СССР при Сталине «народные массы» дружно голосовали или писали письма в газеты с требованием казнить «троцкистско-зиновьевских преступников», но все-таки казни совершались вдали от лишних глаз – на Бутовском полигоне или в подвалах НКВД. В Китае публичные казни торговцев наркотиками или серийных убийц до недавнего времени практиковались довольно широко. Как обстоит с этим дело сегодня, не совсем понятно, но, кажется, власти все чаще используют для казней небольшие микроавтобусы и если не приводят приговоры в исполнение на глазах у народных масс, то во всяком случае продолжают публично – на площади – оглашать их по особо резонансным делам. В 2008 году смертный приговор за торговлю наркотиками был вынесен беременной женщине, и, чтобы обойти закон, запрещающий казнить беременных, ей принудительно сделали аборт. «Представитель полиции города Ланьчжоу в связи с этим заявил: "Уголовный кодекс не должен становиться инструментом в руках торговцев наркотиками, стремящихся избежать наказания"»[158].

При этом – вот удивительно – в Китае существует «отложенная смертная казнь»: вынося такой приговор, судья не отправляет заключенного в камеру смертника. Приговоренного… отправляют на свободу, правда жестко контролируя при этом его жизнь. Ему дается два года на исправление – он должен все это время работать, не употреблять алкоголь и, естественно, не совершать новых преступлений. В случае выполнения этого условия через два года казнь заменяют пожизненным заключением.

Это странное правило вызывает много нареканий: с одной стороны, правозащитники говорят о том, под каким страшным моральным давлением находится человек все эти два года, чтó он ощущает, когда его на короткое время возвращают в нормальную жизнь, а затем навсегда бросают в тюрьму. С другой стороны, вызывает сомнение, оправданно ли выпускать на свободу человека, совершившего тяжкое преступление. Впрочем, если оно заключалось в том, что он портил электропровода или проводил несанкционированные раскопки, угроза обществу может быть не такой уж большой.

Что же касается моральных мучений, которым подвергается человек, приговоренный к отложенной казни, то ведь ему дают возможность – жестокую, ужасную, но все-таки возможность заслужить жизнь. Похоже, здесь мы опять видим столь характерное для Китая странное сочетание понятий «ли» и «фа». Будем надеяться, что конфуцианское «ли» все-таки будет приобретать все большее значение – и наказания в Китае смягчатся.

Увы, печальный список стран, где и сегодня казнят, можно продолжать. Достаточно вспомнить министра обороны Северной Кореи, бывшего к тому же дядей главы государства, публично расстрелянного из зенитных орудий. Или женщин, побиваемых камнями за адюльтер на территориях, контролируемых талибами либо ИГИЛ[159]. Можно привести немало других примеров. Но в целом вывод почти всегда один: смертная казнь сохраняется там, где интересы конкретного человека ставятся ниже интересов государства, религии, расы, идеологии, класса – любых надчеловеческих ценностей.

Значит ли это, что наличие смертной казни в законодательстве обязательно должно привести к Освенциму? Конечно нет. Но как легко «расцветает» смертная казнь там, где человек значит меньше, чем государство… Или, может быть, наоборот? Там, где государство ставится выше человека, смертные приговоры выносить легче.

Ярким исключением, постоянно всплывающим в спорах вокруг смертной казни, выступают Соединенные Штаты. Упорное сохранение и регулярное применение высшей меры наказания (на сегодняшний день в 28 штатах), казалось бы, опровергает все, что было написано выше. Когда в ХХ веке людей казнили в фашистских или коммунистических странах, это можно было объяснить пренебрежением к человеку. Но США – одна из первых демократий в истории последних веков, страна, где уже в первые десятилетия существования государства был принят великий «Билль о правах» – десять поправок к Конституции, внесенные как раз для того, чтобы обеспечить безопасность отдельного человека, дать ему возможность что-то противопоставить давлению со стороны государства. Как же получилось, что в тот исторический момент, когда самые развитые демократические страны последовательно идут по пути смягчения наказаний и отмены смертной казни, здесь ее упорно сохраняют?

Обратимся к истории. Первым человеком, казненным на территории английских колоний в Америке, был капитан Джордж Кендалл, один из основателей Джеймстауна в колонии Вирджиния и один из семи первых членов городского совета. Что тогда произошло, не совсем понятно. Кендалла, который принимал активное участие в строительстве нового города и возведении укреплений, почему-то вывели из членов совета и затем посадили – очевидно, за неимением других мест заключения – под арест на его же корабле. Возможно, это было как-то связано с его конфликтом с другим руководителем города – Эдвардом Вингфилдом. Впрочем, похоже, нрав Кендалла тоже сыграл роль в конфликте. Через некоторое время Вингфилд был снят с поста председателя совета – его обвинили в том, что он припрятывал для себя продовольствие. Новые магистраты выпустили Кендалла из-под ареста при условии, что он не будет носить с собой оружие – видимо, он вполне мог им безответственно воспользоваться.