Маэ долго стояла на набережной, вглядываясь в горизонт, но в конце концов вернулась домой в ожидании новостей. Только бы не возникли новые проблемы, их у нее было предостаточно! Чтобы отвлечься от томительного ожидания, она погрузилась в отчеты и, как это часто бывало, быстро обрела равновесие. Ремонт или модернизация оборудования могли поставить ее в трудное положение. Тем не менее она не колебалась, когда речь шла о безопасности, даже если не хватало свободных денег. Благодаря этому она всегда была готова к неожиданным визитам инспекторов из Управления торговым флотом. А вдруг Эрван был прав, утверждая, что у нее глаза завидущие? Она вспомнила его выражение и горько улыбнулась. Несмотря на бретонское упрямство, стариковский эгоизм, беспомощность и навязчивые идеи, ей все-таки очень не хватало отца. После его смерти она чувствовала себя брошенной и одинокой, и это ощущение переносила с трудом. Несмотря на преданность Армель и сочувствие друзей, несмотря на то что обновление интерьера в доме внесло свежее дыхание в ее быт, вечерами она бродила из комнаты в комнату, и в ее уме роилось множество вопросов, которым она не знала ответа. Среди ее знакомых складывались супружеские пары, у них рождались дети, каждый находил свою судьбу. Почему же у нее все было не так?

Зазвонил мобильный телефон, который лежал на письменном столе рядом со стационарным, и Маэ бросилась к нему. Связь была очень плохая, но она узнала голос Кристофа, который кричал, что все в порядке и они возвращаются в порт. Молодой моряк сделал себе рождественский подарок, потратив на него зарплату и премию: обзавелся престижным смартфоном, который умел абсолютно все, а особенно ловить сигнал самых далеких ретрансляционных антенн. Маэ положила трубку и облегченно вздохнула. Ее ребята и корабль благополучно возвращались – что же еще просить у Бога и святых угодников?

– Жан-Мари, я убью вас обоих – тебя и твоего болвана-техника по радиосвязи! – сказала она в выключенный телефон.

Кристоф не указал их местоположения, и она не знала, когда они вернутся, иначе пошла бы встречать их на набережную. Слова «все в порядке» ничего ей не говорили. Были ли какие-то поломки на траулере помимо неисправного радио? Она позвонила в управление порта, чтобы ей сообщили, как только судно появится в пределах видимости. После этого Маэ вышла в палисадник и устроилась у низкой изгороди спиной к улице. В воздухе чувствовалось приближение весны. Розовые кусты перед домом, посаженные Эрваном, уже выпустили бутоны. Забота о розах была одним из немногих его развлечений, даже если подчас он обрезал все подряд, без разбора. Он утверждал, что розы, как любой колючий кустарник, от этого будут только лучше расти. Год назад, увидев гортензии в саду у Жана-Мари, он попытался вырастить их в своем саду, но безуспешно. Маэ пообещала себе, что в ближайшее время отнесет отцу на могилу самую лучшую голубую гортензию, а матери – розу, потому что они оба лежали под одной плитой.

Телефонный звонок вырвал ее из меланхолии, и она бросилась в офис. Но это были не новости о «Жабадао»: она узнала голос Алана.

– Как дела, железная леди? – весело спросил он.

Разочарованная в своих ожиданиях, она ответила:

– Не знаешь, кому сегодня расточать свои комплименты?

– На самом деле, я говорю это с нежностью.

– Послушай, я не могу долго висеть на телефоне, жду очень важного звонка.

– Мой тоже важный, – возразил он. – В прошлый раз ты сбежала, не договорившись о следующем визите, а ведь у тебя стоит временная пломба.

– Но ведь можно подождать несколько дней?

– Да…

– Прекрасно. Я договорюсь с твоей ассистенткой, обещаю.

– Дело не только в этом.

– Что еще? – нетерпеливо спросила она.

– Когда ты приедешь ко мне на ужин? Я давно тебя не видел.

– Если для того, чтобы выслушивать твои досужие вымыслы по поводу Жана-Мари, то мне это неинтересно.

– Прости. Это было действительно глупо.

Несмотря на настороженность, она почувствовала, что не может сказать «нет». В голосе Алана звучало раскаяние и волнение, и мысль о предстоящем вечере с ним вдвоем не оставила ее равнодушной. Маэ машинально посмотрела в ежедневник и, разумеется, не нашла в нем никаких планов на вечер в обозримом будущем. Она уже собиралась назначить день, как ее телефон дважды пикнул, сообщая о параллельном звонке.

– Мне звонят по другой линии, – сказала она поспешно. – Я тебе перезвоню.

Маэ переключилась и услышала, что «Жабадао» входит в порт. Схватив сумку, она бросилась из дома.

* * *

– Хватит с меня, надоело быть посмешищем! – взорвался Алан.

Людовик смотрел на него с экрана, иронически улыбаясь, и это вывело Алана из себя.

– И тебе совершенно необязательно издеваться надо мной!

– Это ты звонишь, чтобы жаловаться, – заметил брат. – Я только слушаю.

– Жаловаться? Я всего лишь сказал, что она сводит меня с ума!

– Я вижу, ты очень уязвлен… И очень влюблен. Мама будет в отчаянии, узнав об этом.

– Не говори ей ничего. И вообще, не надо никаких комментариев за моей спиной.

– Поздно. Ты уже говорил о своей Дульсинее, когда приезжал к нам, и теперь она сгорает от любопытства. Мама очень боится, что ты опять сделаешь неправильный выбор.

– Я ничего не выбирал, на меня это свалилось как снег на голову. И потом, вы преувеличиваете, однажды мне повезло. Луиза была ангелом.

С лица Людовика мгновенно исчезла насмешливая улыбка.

– Конечно, братец, конечно… Она была изумительная. Ты все еще думаешь о ней?

– Бывает, – признался Алан. – Когда вижу на улице женщину, похожую на нее.

– Маэ похожа на нее?

– Ничего общего. Ни с Луизой, ни с Мелани. Маэ вообще совершенно особенная.

– Насколько я понимаю, она особенно недоступна для тебя! Выходит, тебе не удается ее очаровать? То есть разговора с «рыболовным боссом» не получается?

– Нет, мы разговариваем. Но уговорить ее встретиться – это какой-то бег с препятствиями. Она всегда ускользает как угорь: всегда чем-то занята или у нее портится настроение от каких-нибудь моих слов.

– Если она для тебя много значит, будь настойчивее. Когда я встретил Линду, она поначалу доводила меня до белого каления, но я не сдавался, и не жалею об этом! А ты, если честно, в своем одиночестве стал уж слишком самодостаточным… Как будто тебе никто не нужен. Любая женщина решит, что ты не позволишь себя приручить, что обольщение для тебя – просто спорт. Закоренелый холостяк выглядит не очень привлекательно.

– Робкий воздыхатель – тоже! Особенно в моем возрасте.

– Ты должен знать, чего хочешь, и добиваться этого всеми возможными средствами.

Людовик посмотрел по сторонам, словно желая убедиться, что он один в комнате, и, снова повернувшись лицом к экрану, прошептал: