– Я только что из отдела полиции.

– Я знаю. И я там был. – Водопьянов фальшиво улыбался Кате. – В офисе только и разговоров. Все уже знают. Нашего монстра поймали, когда он напал на какую-то старую кошелку. Во дает! Это уже даже не забавно. И про тебя… про вас… в городе все уже в курсе, на базе, у нас в офисе… Сети полыхают сплетнями.

– Ты же собирался на встречу с инвесторами в Москву.

– Сорвалось. Я в офис заехал – а там такие новости о вас, Константин… Я все отложил. Помчался в полицию. Мы разминулись. Я видел, как ты со своей очаровательной спутницей зашел сюда, в кафе.

– Иван, садитесь, хотите тоже кофе? – спросила Катя.

Она ощущала, что парень на великом взводе. И не могла понять причину этого. Он говорил сбивчиво и путал «ты» и «вы».

С чего бы так волноваться парню-картинке, долларовому IT-миллионеру, разъезжающему по окрестностям на спортивном «Мерседесе» последней модели?

– Это Константин задержал маньяка. – Катя решила поделиться с ним своей радостью. – Вы не представляете, как он его… Было так страшно, а он нас всех спас!

– И за это получил по морде. – Иван Водопьянов глядел на космонавта. – Разукрасили тебя как…

– Мне кажется, ты не хочешь кофе, – сказал ему Чеглаков.

Иван Водопьянов секунду помедлил.

– Да, вы правы. Я уже выпил свой утренний кофе. – Он выпрямился. – Ну, не буду вам мешать.

Он сиганул прямо через ограду веранды, игнорируя проход и ступеньки, и сел в свой «Мерседес».

– Дерзкий мальчишка, – прокомментировал Чеглаков. – Еще в детстве любил выпендриваться. С ним лучше порой построже. Я знаю его отца, работал с ним. Его академик Ларионова очень ценила.

– Вы ему и его товарищу Ларионову, наверное, про свои полеты в космос рассказывали.

– Я уже пять лет как не летаю. – Он пил свой кофе. – А пацаны выросли. У истинного таланта всегда какие-нибудь сложности, Катя. А пацаны талантливы. А сейчас… такие времена настали, что таланту все труднее и труднее найти свое место – я имею в виду науку. Да и бизнес трещит по швам. Отсюда тщетные надежды. Тщетные грезы о счастье.

Грезы о счастье…

Она смотрела на него не отрываясь.

Черный спортивный «Мерседес» описал петлю на площади и… не уехал.

Кофе в картонных стаканах закончился.

Они встали из-за столика. Катя – она же его угощала и пригласила – оставила на столе деньги.

Официант радостно улыбался космонавту Чеглакову – тоже мальчишка-студент, белых зубов полон рот.

Они вежливо распрощались у веранды кафе. Катя направилась к кампусу.

И снова оглянулась через плечо.

Он шел по улице.

А чуть на расстоянии от него по улице Роз медленно ехал «Мерседес» Ивана Водопьянова.

Так медленно ездят лишь почетные эскорты.

Или траурные катафалки на похоронах.

Когда Катя пришла на кампус, дежурная администраторша на ресепшене встретила ее как дорогого (и единственного) постояльца. Было ясно: слухи об утренних делах достигли и гостиницы для ученых. И неудивительно – все ведь произошло на соседней улице.

– Я поменяла белье в вашей комнате, – радостно сообщила администратор. – Свеженькое постелила, только из прачечной. И полотенца. Вам второе одеяло принести? Не холодно?

– Нет, спасибо, – Катя смущалась перед этим потоком тайной признательности.

– Тогда я сейчас чай заварю и вам принесу! Какой будете – зеленый, черный? И варенье у меня домашнее, клубничное!

Городок и точно бурлил, уже чуть ли не праздновал победу, обсуждал и трезвонил. Пока администраторша разговаривала с Катей, ее мобильный то и дело попискивал – приходили sms и сообщения в мессенджер.

У себя в номере Катя первым делом отправила sms шефу пресс-службы: «Кого-то задержали с поличным. Но пока не ясно кого».

Шеф, человек умный, прекрасно разбирался в нюансах. Если что, он снова продлит Кате командировку – она была в этом уверена.

Пока она раздевалась, администраторша самолично принесла ей чай на подносе – как в лучших отелях – «обслуживание в номере». Фарфоровый чайник, чашка с блюдцем и фарфоровая розетка, полная клубничного варенья.

Катя сначала пошла в душ. Она долго стояла под горячим дождем, закрыв глаза. Ей хотелось сесть, свернуться калачиком в низком душевом поддоне, и пусть дождь поливает ей спину.

Она все еще слышала треск сломанных кустов и хрипы…

Как хрустнули кости и он закричал…

А он схватил его за волосы, повернул голову к свету…

Странно, что рассвело именно в тот момент, словно по волшебству. Свет побеждает тьму.

Но тьма – это же постоянная категория в ЭРЕБе.

Катя отметила, что избегает имен и фамилий, именуя противников – он и он.

А Иван Водопьянов путал «ты» и «вы».

Чем же он был так сильно… нет, не встревожен… разгневан на Катю?

Разве ты не сама сказала Мухиной, что, по твоему мнению, перформансы с трупами и сами убийства – следствие скорее не похоти, а ярости? Ненависти?

Она выключила душ, вытерлась чистым свежим полотенцем, им же начала сушить волосы. Села на постель и выпила чаю, попробовала варенье.

Сладко…

Сейчас лягу спать… Сил нет…

Она прилегла на подушку. Потолок уставился на нее сверху. Она повернулась на бок.

Как он взял лист бумаги, скомкал и приложил к ссадинам. А она кинулась искать аптечку в дежурке.

Ничего более комичного… Такая курица-клуша…

Отчего, когда они вместе – все трое, парни, которым чуть за тридцать, полные сил, – лишь бледная копия того, что представляет собой он?.. Тот, кто гораздо старше их? И дело не только в его атлетическом теле и внешности. Внутренний стержень. Но они так мало говорили… Совсем ничего не значащие фразы.

А разговоры и не нужны. Она видела его в деле. И что она, наивная землянка, может спросить у космического странника? Очень ли страшно в открытом космосе? Ощущал ли он там себя ничтожной песчинкой? Но в этой черной бесконечности и звезды, и планеты – песчинки. Так что же там – человек? Кем он себя представляет, когда парит в пустоте? Когда Земля и все мы – буквально, не метафорически, а буквально у его ног?

Катя ощутила жар во всем теле и поняла, что не уснет.

Она быстро встала и снова оделась. Подумала: вот что это такое – «донозологическое состояние организма», которое изучают на базе! Когда нет сил, когда усталость – в каждой клеточке тела. Но сердце… нет, воля… нет, воображение… тоже нет – все вместе? – заставляют идти вперед.