Поэтому, вместо того чтобы устанавливать контакт с Молли с помощью физических фрагментов ее тела, я попробовал использовать свои воспоминания о ней. Это подействовало – вроде как. Первое заклятие привело меня к гостинице, в которой когда-то устраивался фестиваль ужастиков под названием «Сплеттеркон!». Теперь здание стояло пустое, заброшенное. Наверное, иски, поданные к владельцам гостиницы после смерти нескольких человек в результате нападений фобофагов[3], довели ее до банкротства. Я наскоро обыскал дом, уже почти не морщась при прохождении стен и перегородок. За исключением нескольких бродяг, вломившихся в пустующий дом и устроивших в нем временное жилище, я не нашел никого.

Я обдумал свои действия. Воспоминание, которое я использовал, застряло у меня в голове по ряду причин – в первую очередь потому, что Молли бывала в этом здании. Должно быть, это и сбило заклятие. Слишком уж в моем воспоминании Молли была связана с этим местом.

Я попробовал еще раз, но теперь отбросил антураж и поместил Молли на пустом черном фоне. Вторая попытка привела меня к полицейскому участку, куда я ездил однажды вносить залог за Моллиного приятеля. Я сразу сообразил, что меня вновь постигла неудача, но на всякий случай проверил. Молли здесь не оказалось.

– Ладно, умник, – сказал я себе. – Что, если образы-воспоминания, которые ты использовал, просто устарели? Ты устанавливаешь связь воспоминания-личности с воспоминанием-местом. Значит, если ты хочешь выяснить, где она сейчас, ты должен представить ее такой, какая она сейчас. Верно?

– Теоретически да, – ответил я сам себе.

– Отлично. Вот и проверь эту теорию.

Ну да. Обсуждение проблемы с самим собой – не лучший способ сравнивать альтернативные точки зрения.

– Если подумать, разговоры с самим собой часто считаются признаком психического расстройства, – заметил я вслух.

Что не слишком ободряло.

Я отбросил эту не самую приятную мысль и принялся складывать заклятие еще раз. Теперь я постарался представить себе Молли не из моих прошлых воспоминаний, а такую, какой она запомнилась мне после нашей последней встречи. Я представил ее в поношенной одежде и лохмотьях, какой она приходила к Мёрфи.

Превратить воспоминание в образ, способный поддержать необходимую для заклятия энергию, вовсе не так просто, как если бы вы закрыли глаза и принялись воображать всякое. Вам необходимо воссоздать в памяти образ с максимальной, даже педантичной точностью, добавляя деталь за деталью до тех пор, пока он не возникнет у вас в мозгу как настоящий. Для этого требуется уйма опыта и энергии – вот почему люди, занимающиеся магией, обычно используют для этой цели реквизит. Он может выполнять функцию якоря, избавляя автора заклятия от необходимости создавать в уме не одно, а несколько ментальных построений, а также поддерживая их все в состоянии предельной концентрации.

Я учился магии в самом сложном ее варианте – пользуясь исключительно собственной головой. Только когда я доказал, что в состоянии делать это без всякого реквизита, Джастин рассказал мне, что того же самого можно добиться гораздо проще. На протяжении многих лет я как минимум раз в сезон упражнялся в сложных тауматургических заклятиях без реквизита, развивая концентрацию и воображение. И, как выяснилось, очень кстати. Заниматься магией, будучи призраком, оказывается, можно только так.

Я порылся в памяти в поисках образа, отображающего Молли для поискового заклятия. Накануне у Мёрфи я в основном следил за событиями, уделяя меньше внимания тому, в каком виде пребывает Молли. Я видел, конечно, что она испытывает сильный стресс, но только теперь, воссоздавая ее в памяти, пришел в ужас от того, насколько изможденной и уставшей она выглядела. Молли всегда принадлежала к тем молодым людям, которые почти светятся крепким здоровьем. Полгода самостоятельной жизни превратили ее в подобие беглянки из концлагеря – исхудавшей, озлобленной, побитой, если не сломленной.

Я принялся дополнять этот образ деталями. Я представил себе ее жизнерадостный и доброжелательный характер, чувство вины, которое она все еще иногда испытывала из-за боли, что причинила своим друзьям в те дни, предшествовавшие моему согласию взять ее в ученицы. Я подумал о ее ответственном, почти дотошном отношении к занятиям, так сильно отличающемся от моего собственного. О ее прилежании и время от времени проявляемом высокомерии, которое присуще почти каждому начинающему чародею, пока он не набьет достаточно шишек. Я подумал о главной движущей силе в ее жизни – глубокой и неизменной любви к своей семье – и добавил к этому то чувство опустошенности, которое она, должно быть, испытывает, живя в разлуке с ними. Страстная, прекрасная, опасная Молли.

Удерживая в голове образ моей ученицы, я сконцентрировал волю и подключил к этому воспоминание об одном из самых эффективных своих поисковых заклятий. Я почувствовал, как складывается его структура, как оно наполняется энергией, слегка модифицировал его, а потом, пробормотав слово заклинания, высвободил эту энергию.

Сила заклятия подхватила меня и начала настойчиво поворачивать вокруг оси. Я вытянул перед собой левую руку с выставленным указательным пальцем и продолжал вращаться. Всякий раз, когда я поворачивался лицом к востоку, невидимая сила тянула палец магнитом в ту сторону. Через несколько секунд я остановился, миновав эту точку на несколько градусов, а потом крутанулся в противоположную сторону. Мой указательный палец показывал точно в центр города.

– На-кась выкуси, – буркнул я и последовал за заклятием искать Молли.

Я включил свой режим исчезания и понесся по городу большими скачками, по нескольку сотен ярдов сразу. Дважды я задерживался, чтобы повторить заклятие и скорректировать направление движения, хотя к третьему разу начал ощущать себя человеком-флюгером. По мере приближения к центру города мне приходилось останавливаться все чаще, чтобы не сбиться с верного курса. В конце концов дорога привела меня к Петле, где дома растут так высоко, что улицы превращаются в глубокие овраги или, точнее, рукотворные каньоны из стали, стекла и камня.

Я не слишком удивился, когда заклятие привело меня на нижние улицы. Некоторые улицы в центре Чикаго имеют два или даже три уровня. Одна – вроде как парадная – наверху, а остальные прямо под ней. У многих зданий и входы расположены на двух уровнях; то же самое относится и к парковкам. Это удваивает количество возможных доступов в здания.

А еще здесь полно пустых пространств, псевдопереулков, переходов и туннелей, пробираться по которым можно только ползком. Тут и там темнеют в ожидании перестройки и новой жизни пустующие помещения полуподвалов и подвалов. Сюда могут открываться аварийные выходы из туннелей метро, и здесь же находятся несколько входов