Вот прохожий рассматривает выложенный для продажи товар. Он садится на корточки перед продавцом, вынимает из сумки подготовленный для обмена товар и высыпает горстку соли возле кучки перца. Продавец, похоже, не замечает этого и продолжает оставаться в полудреме. Покупатель добавляет еще горстку соли. В этот момент продавец просыпается, забирает предложенное и позволяет покупателю забрать свой товар. При этом обе стороны бартерной сделки не произносят ни слова и даже не приветствуют друг друга.

Такая «молчаливая торговля» иногда длится довольно долго, так как индейцы никогда не спешат. Но не всегда дела обстоят именно так, поскольку, несмотря на единообразное окружение и жизнь, в характере каждого сохранились определенные черты предков, определенным образом разнообразя психологию людей. Потребности и реакции варьируются в зависимости от групп, к которым они принадлежат. Всем в Куско было известно, что жители Аукайлью всегда скрупулезно просчитывают условия сделки, учитывая качество каждого предмета, чтобы не просчитаться. В то же время народ чинчеро обменивает товар большими партиями, невзирая на мелочи.

Некоторые, не доверяя себе, пользовались весами. Долгое время их применяли на северном побережье империи для взвешивания драгоценных металлов. Это довольно простой прибор. Оператор держал в руках подвешенный за середину рычаг с двумя мешочками на концах. В один клали взвешиваемый товар, в другой – груз. Использовались также весы так называемого римского типа с мешочком на одном конце и грузом на другом. Оба эти прибора нужно было держать в руках.

Они достаточно чувствительны и точны, что имело большое значение при взвешивании довольно тяжелых товаров (драгоценных металлов) или товаров особого характера (ядовитые лечебные травы). Гирями служили камушки, подобранные таким образом, чтобы показывать различные значения. В найденном возле Уачо мешочке имелось два набора таких гирек, один состоял из девяти камней, другой – из четырех.

Некоторые индейцы, не найдя нужных им товаров, принимали к обмену приравненные к деньгам тонкие медные топоры или раковины необычной формы из тропических морей, которые потом можно было нанизать на нитку и использовать в качестве украшений.

Все предлагаемые на продажу предметы раскладывались на земле, а торгующие совершали сделки, сидя на корточках. Когда же индеец поднимался и бродил вокруг, он получал полное представление о рынке и мог оценить его красочность, если был на то способен. Привычка все делать медленно избавляла его от риска сокрушить разложенные кругом товары. Он наслаждался разнообразием сложенных в маленькие кучки товаров, создававшим у него иллюзию богатства, которая сохранялась на протяжении всего дня.

Детеныши лам, по праву принадлежавших каждой семье, лежали возле мешков с чуньо и мотков веревок, напоминавших клубки змей, в то время как их родители, используемые для транспортировки всех этих богатств, гордо подняв голову, медленно брели между желтоватыми сосудами и терракотовыми чашами, украшенными причудливыми росписями. Клиенты ожидали своей очереди, чтобы получить совет целителя, сидевшего в окружении мешочков, наполненных целебными травами. Украшения из красочных перьев птиц, прибывшие из далеких лесов, смотрелись экзотически рядом с сандалиями и ремнями, разложенными в пыли.

Все это приносило лишь мизерную прибыль. И как могло быть иначе, когда «микроскопическая торговля», как ее называет один из современных писателей, сводилась к обмену избыточными продуктами, добытыми с большим трудом посредством сверхнормированного труда либо благодаря исключительно благоприятным погодным условиям.

Вместе с тем всюду царило веселье, блистали яркие краски, можно было пообщаться с представителями других районов, и, кроме того, существовала надежда на танцы и выпивку. Несмотря на обилие людей, здесь не было суеты, громких разговоров, и в приглушенном шуме голосов хорошо были слышны тяжелые шаги лам. Ощущаемое здесь чувство расслабления делало рынок источником счастья. Строгий ритм повседневной жизни моментально ломался.

Простые индейцы не имели никакого представления о международной торговле. Они лишь туманно представляли себе смысл этого выражения. Только солдаты могли понимать суть этой концепции, так как участвовали в военных походах. Иностранец был для них врагом, с которым нужно сражаться, или варваром, о захвате земель которого они и не мечтали, так как были слишком бедны.

Знать получала товары из дальних стран методом бартера, особенно из пограничных районов, где простое население все еще поддерживало связи с соседями, поскольку они были установлены еще до инков и имели весьма древние корни.

Лоцман Руис, один из первых испанских конкистадоров, по пути в Тумбес встретил в Тихом океане плот, на котором подданные везли груз тканей, зеркал, раковин, драгоценных камней и металлов.

Торговля в недавно покоренных территориях и вдоль всей границы процветала до тех пор, пока законы не зажали ее, и мало-помалу она потеряла свое значение. Разрушать ее полностью было не в интересах самодержца, так как он сам был заинтересован в получении товаров, неизвестных на Андском плато. Более того, Инка использовал торговцев в качестве добровольных шпионов. На юге империи в качестве примера можно назвать племя пеуенче из Мендосы, которое торговало солью, шкурами животных, сушеной рыбой, наконечниками стрел и бусами из зеленых и голубых камней, перьями морских птиц и съедобной морской травой. Вместо денег они использовали маленькие раковины, пропиленные и нанизанные в виде бус.

Вместе с товарами циркулировали и новости. Если простые оседлые индейцы мало знали о внешнем мире, то соседние с империей народы, кочевники южных пампасов, неукротимые арауканы, жители бразильских лесов или западной части сегодняшнего Эквадора, знали практически все о событиях, происходящих в империи. Положение в этой великой, монолитной стране внушало всем окрестным народам либо восторг, либо страх.

Таким образом через границу просачивались слухи об империи, о ее триумфальных победах, чудесах архитектуры и совершенстве статистики. Мощь и богатства империи обрастали легендами. За блеском ее славы никто из соседей не мог рассмотреть всех трудностей повседневной монотонной жизни простого народа.

Первые, вполне понятные выводы, которые можно сделать из нашего рассказа, преподают нам еще один урок относительности. Сегодня мы уже не можем представить себя в той грязи, к которой привыкли индейцы, но вместе с тем прекрасно себя чувствуем в том отрегулированном обществе, в котором они жили. Те, кому чужды концепции свободы и индивидуальной собственности, не страдают из-за их отсутствия. Но мы, обладая и тем и другим, не можем расстаться с ними, не испытав досады и не взбунтовавшись.

Инка искал свое оригинальное решение проблемы, как укрепить власть, и создал для этого огромную административную машину, адаптировав ее к естественным, историческим и психологическим условиям жизни своих подданных. Секрет его успеха кроется в мудром сочетании всех этих факторов.