Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дилль приободрился. Действительно, чего это он? Ведь никто же не заставляет его день и ночь сидеть тут, изучая труды давно умерших магов.
— А та книга, которую я у вас попросил? Она к какой специальности относится?
— Ни к какой конкретно, — сказала библиотекарь, выкладывая на стол книгу с ветхой и растрескавшейся обложкой. — Это жизнеописание.
— О-о, — озадаченно протянул Дилль. С чего это мастер Иггер решил, что чьё-то жизнеописание поможет ему узнать больше о муарах? — Я могу её взять с собой?
— Нет, она доступна только для чтения в библиотеке, — покачала головой мадам Изольда. — Она — в единственном экземпляре, и копий с книги не делали, поскольку берут её редко.
Дилль уселся за свободный стол. Книга была настолько потрёпанной, что Дилль с превеликой осторожностью открыл первую страницу, опасаясь, как бы она не рассыпалась у него в руках.
«Слава и позор. Жизнеописание величайшего мастера Адогорда Ситгарского, составленное магистром истории Лейвом Ломондским в 430 году эры просвещения».
Адогород? Это имя ни о чём Диллю не говорило. Он начал читать, приготовившись к скучному изложению фактов биографии этого Адогорда. Однако, речь в книге пошла не о давно скончавшемся маге, а о драконах. До этого момента Дилль знал о драконах лишь то, что они когда-то давно жили сами по себе, потом почему-то договорились с людьми, служили им воздушным транспортом и участвовали во всех войнах Империи Гариаль. А после Величайшей битвы вдруг все словно сошли с ума, в один момент разорвали с людьми договор и напали на Империю. И вот уже около трёхсот лет драконы живут где-то около Запретного предела, никого внутрь не пуская… и, видимо, оттуда никого не выпуская. Собственно, это было всё, что простой народ знал о драконах.
Во взятой Диллем книге сведений явно было больше. Так как его жизнь круто переменилась после встречи с одним из легендарных крылатых ящеров, то он с живейшим интересом погрузился в чтение и вскоре забыл обо всём на свете. Например о том, что после обеда у него занятия по риторике. Когда час спустя мелодичная короткая трель возвестила о наступлении обеденного перерыва, мадам Изольда подошла к столу Дилля и спросила, не желает ли адепт сделать перерыв.
— Я… да… нет… потом… спасибо! — пробурчал Дилль, полностью поглощённый чтением.
Библиотекарь усмехнулась и оставила его в покое.
Дилль водил пальцем по строчкам, впитывая информацию и одновременно пытаясь осмыслить её. То, что он слышал раньше, расходилось с тем, что он прочитал сейчас. Если верить автору книги, то драконы не просто заключили с людьми невыгодный для себя договор. Они были вынуждены это сделать. И заставил могучих властителей неба подчиниться не кто иной, как третьесортный маг Адогорд, до той поры никому не известный.
Вопрос верности договору таких могучих существ был жизненно важен для Империи. С драконами Империя подчинила всех соседей и стала самой большой и могущественной страной цивилизованного мира. Но никто не мог сказать, как долго продолжится служение драконов людям. Что именно сделал Адогорд для драконьего племени, он так и не сказал, как молчали на этот счёт и сами крылатые ящеры. Единственно, что было более менее достоверно известно — Адогорд присутствовал при смерти драконьей королевы и даже пытался оказать ей помощь. Помочь он не сумел, получил смертельную для человека дозу драконьей магической квинтэссенции, но непостижимым образом выжил и стал обладателем драконьей магии.
В конце концов гроссмейстеры имперских Академий решились на отчаянный шаг и попытались подчинить волю Адогорда, чтобы узнать у него тайну, связавшую драконов цепями верности. Но эта попытка потерпела неудачу — благодаря драконьему дару Адогорд сумел отразить их атаку. А потом… а потом Адогорд решил, что правила, существовавшие для магов, для него — обладателя драконьего дара, не подходят. И начал жить по собственным законам.
Драконья магия сделала Адогорда величайшим магом — он совершал такие вещи, которые были не под силу даже гроссмейстерам. К примеру, во время южных военных походов Адогорд в одиночку атаковал и рассеял отряд неприятеля, численностью более двух тысяч человек, на что обычно требовалась команда сработавшихся магов-боевиков. Имея мага такой мощи, имперская армия должна была бы радоваться, но… и солдаты, и военачальники, и военные маги боялись Адогорда. Виной всему была его непредсказуемость. Он мог впасть в ярость из-за малейшего пустяка, круша и сжигая всё вокруг. Однажды Адогорд, находясь в таком состоянии, сжёг полевой лагерь, в котором находилось около шестисот солдат Империи. После этого его отозвали из действующей армии и предписали прибыть в Мироттию на суд высших магов. Адогорд покинул армию, но в Мироттию не приехал — он надолго исчез, а затем объявился в родном Ситгаре, бывшим в то время одной из провинций Империи. И объявился он не просто так — Адогорд изгнал наместника императора из города и заявил, что отныне будет сам править в Ситгаре. А Ситгар объявил вольным государством.
Мастер Лейв, написавший эту книжицу, излагал несколько версий, почему вдруг Адогорд решил противопоставить себя магическому и гражданскому обществу. Согласно одной, на Адогорда повлияли гроссмейстеры — хотя он и не дал им поработить себя, но разум у него после этого начал периодически просто пропадать. По второй версии, на Адогорда повлияла драконья магия — к этому склонялись ведущие маги-целители. По их мнению человеческий организм попросту не выдержал такой мощной магии. Но большинство — и маги, и гражданские, и военные люди — все придерживалось самой простой и понятной версии: Адогорд, получив невероятную силу, возомнил себя сверхчеловеком.
На Адогорда периодически накатывали приступы безумия — во время первого он дотла сжёг небольшой городок в имперской провинции Тилис — ныне это королевство Тилис. Тогда император Хельм и высшие маги предпочли замять этот инцидент, но приступы повторялись снова и снова, мирные граждане гибли, а о беспомощности главы Империи шептались даже придворные, не говоря уже о простом народе. Когда же Адогорд захватил Тирогис, чаша терпения императора Хельма переполнилась. Он отдал приказ об аресте захватчика города и повелел, чтобы бунтовщика привезли в Мироттию для публичной казни.
Мастер Лейв описал взятие Тирогиса как-то вяло, словно к этому моменту ему надоело рассказывать