не будет. Номер хоть и хороший, но в совковой гостинице. Тебя туда не пустят без паспорта со штампом. Надо бы снять квартиру, я буду бывать у вас часто.

— Неужели из-за меня?

— Ну ты наглец! По первой? — мы выпили. Коньяк и в самом деле был хорош. — Ну ты одна из причин. Наши решили, что стоит помочь тебе раскрутить здешнюю историю. Не спрашивай кто.

— Хотят, чтобы я здесь так и сидел безвылазно?

— Сечешь поляну. Молодец, возьми с полки… Божечки ж ты мой, я такую семгу никогда не едала. Даже в будущем!

— Так это настоящая, а не дрянь норвежская.

— Ты прав. Тогда закажу еще икру. Гуляют все! Ого, здесь еще и живая музыка будет?

— Так ресторан престижный.

Принесли горячее. Треска с палтусом под сметаной, овощи на пару. Маргарита с аппетитом кушала и нахваливала.

— Слушай, с таким меню и в будущем в каком-нибудь элитном ресторане не стыдно. Надо будет познакомиться с директором заведения и его шефом.

— Тебе зачем?

— Так местный колорит! Ты знаешь какие люди сюда летом приедут? Сам Ильич собирается. Хочет на Соловецкие острова на круизном лайнере скататься. И Никсона за собой тащит.

Я преисполнился перспективой и под ложечкой засосало. Это же будет полный писец! Надо сваливать в какую-нибудь дальнюю экспедицию.

— Твою же …

— Что, уже страшно? А мне вот с ними общаться приходится на постоянной основе. Впору за вредность молоко давать.

— Ты стерва у нас отчаянная!

Маргарита хитро улыбнулась:

— А я думала, что это ты обезбашенный. На охрану Центра наезжать.

Я положил рюмку на стол и уставился на женщину:

— Что-то серьезное?

— Да нет, разрулили. Какие-то конкретные ребята за тебя встряли.

— Ну да, есть такие.

— Умеешь ты, Караджич, везде находить себе друзей и …врагов.

— У меня отберут корочки?

— С чего бы это? Не боись, Ярослав все разрулил и меняет систему. Эти старые волкодавы не очень годятся для наших истинных целей. Новую смену воспитывают. Но с той поры кое-кто из местной диаспоры на тебя имеет зуб.

— Учтем.

— Что-то мы грустно сидим. Пойдем танцевать!

Песня была дурацкой, из «советского репертуара». Не умели у нас в «энергичные танцы». Но у местных лабухов, видимо, был согласованный с вышестоящими конторами репертуар. То есть на пару заводных и популярных у народа вещей приходилось несколько «мелодий популярных композиторов». Обычное дело — дележка хлебной поляны. В моем будущем известная всем ржавая бабка подмяла своей железобетонной задницей всю эстраду. В итоге и мы должны мучиться.

Спас «медляк». Классная была песня, нечто новое и за душу схватывающее. И Марго так прижималась ко мне, что у меня реально пошла эрекция. Хорошо хоть надел в ресторан новый костюм с длинным пиджаком. Хотелось выглядеть солидным. Я повернул голову и заметил ехидную физиономию лица одной из южных национальностей. Он даже лихо подмигнул мне.

«Типа будешь иметь сегодня ночью такую горячий комсомолк и красавиц!»

Похоже, что после выпитого и Марго завелась. Мы, вообще, магически как-то друг на друга действуем. Надо бы Евгена на эту тему попытать. Что за биохимия такая?

— Пошли. Проклятый мальчишка. Ты создан, чтобы сворачивать горы.

— Но как…

— Договорюсь, и не такие бастионы брали.

Еле успел позвонить из раздевалки маме, чтобы не ждала. Ох, что завтра будет в институте! Но к черту все! Есть только мы вдвоем и больше никого. Я люблю тебя жизнь!

Глава 21

Весомые решения

Все-таки излишне деловая гражданка Айзенбергер добилась своего. Меня ни свет ни заря против воли вытащили в величественное здание обкома партии. Там сегодня намечено очень важное совещание, и потому будут все главные лица областного руководства. В том числе и ваш покорный слуга. Деканат уже в курсе и мне дали вольную. Еще с вечера новый костюм и рубашка приготовлены для облачения. С галстуком утром помогла мама. Почему-то в моих семьях именно женщины всегда завязывали их всем мужчинам. Я так и не выучил сию житейскую премудрость.

И вот стою посередине широкой площади, еще не потерявшей новизну и свежесть, вдыхаю бодрость декабрьского серого утра. Этот архитектурный ансамбль стал в те годы настоящим украшением Архангельска. Одно из немногих раздвинутых вширь пространств в нашем относительно тесном городке. Который с западной стороны зажала Северная Двина, с восточной край болота. По существу, почти весь Архангельск расположен на островах и стеснен в площади. Потому и вытянулся вдоль Двины и её протоков на цельных сорок километров.

Против часовой стрелки, если считать с направления к реке, расположены горисполком, высотное здание проектных организаций, два жилых дома с оригинальной планировкой и на краю площади около фонтана высится величественное сооружение, в котором расположился обком партии. Голова нашего несчастного региона. По ту сторону проспекта Павлиновки старые постройки облисполкома и Главпочтамта.

И все недавно построенные здания специально облицованы белоснежной плиткой, создавая возвышенное настроение. Венчает же архитектурный ансамбль единственная высотка города, быстро ставшая одним из его символов. Двадцатичетырехэтажный шпиль вонзается прямо в хмурое северное небо. Временами теряясь в облачности. Вам смешно? Всего сто метров! Но и с этим небоскребом строителям пришлось изрядно помучиться. Мы же на болоте стоим, грунта, подходящего здесь нет. Зато сейчас все элегантно и благолепно.

Иду по выложенной плиткой и чисто подметенной дорожке к зданию обкома. Единственное из присутственных мест, где внизу стоит охрана. Как ни странно, но и в облисполком, и в городское управление можно было пройти совершенно спокойно. Ни проверок документа, на выписки пропусков, как в моем будущем. Ни церберов на входе с арками металлодетекторов. Такой вот вам советский тоталитаризм.

Да и пост с милиционерами особенно серьезным не выглядел. Посмотрели мой студенческий, проверили по списку и без вопросов пропустили внутрь. Получается, что партия и власть при СССР народа не боялись. Спрашивать, куда идти не надо. Люди двигают в нужном направлении дружной гурьбой. На меня в хорошем костюме, пожаренным Марго, оглядываются, но особо не удивлялись. Может, я из комсомольских вожаков?

Народу в зале было много. Похоже, что собрали всех причастных и непричастных. Маргарита восседала в президиуме, но как бы немного в стороне. Что наоборот подчеркивало её значимость. Многие из присутствующих в зале бросали заинтересованные взгляды её сторону. И наверняка были в курсе, что это человек из Москвы. И не абы какой. Я же сидел рядом с Овсянниковым и директором Краеведческого музея. Судя по интеллигентным лицам и менее официозной одежде, в этом ряду расположились разнообразные представители культурных и образовательных