Гиад кивнула, вспомнив замысловатый механизм в базилике Люкс-Новус. Считалось, что Теневой Планетарий, творение Истерзанного Пророка, способен отображать «созвездия души», как его мирские аналоги создают карты небосвода. Впрочем, никто из богословов секты даже не приблизился к пониманию принципов работы устройства. Само здание, где размещалась машина, входило в ее конструкцию наряду с громадным стеклянным шипом и серебряными ободами вокруг него, поскольку купол базилики украшали резные геометрические узоры, меняющие цвет в лучах Планетария. Непрерывное запутанное вращение колец пугало маленькую Асенату, но и пленяло ее – тянуло на орбиту сооружения. Она пробиралась к нему при каждой возможности.

– Тебе не надо идти туда, – предупредил Афанасий.

– Я не хочу, – отозвалась Гиад, глядя на труп палатины. Гибель Бхатори ничего не изменила: Асената по-прежнему чувствовала, как зло в подвале набирает силу изнутри и снаружи. – Но, думаю, должна.

– Я видел тебя там, сестра.

– Видел меня?

– Иногда. Но ты была… другой. – Афанасий покачал головой. – Может, я ошибся. – Выражение его лица вдруг стало отстраненным, как будто паренек посмотрел мимо нее… или внутрь нее. – Когда дойдешь до отравленных врат, подними взор к Его свету.

– Не понимаю.

– Я тоже, – печально произнес он. – Я просто вижу разные штуки.

Гиад подалась вперед и посмотрела мальчику в глаза, словно взяв пример с судившей ее канониссы Моргвин:

– Что ты такое, Афанасий?

– Не знаю, сестра. – Взгляд его янтарных глаз не дрогнул.

Внезапно Асената поняла, кого напоминает ей паренек: отче Избавителя, только без слабостей, которые ослепили ее покровителя задолго до того, как она отняла у него зрение. Сестра так и не узнала, что случилось с исповедником впоследствии, а с течением лет вопрос перестал волновать ее.

Отче Избавитель с самого начала был сломленным человеком, но этот мальчик… Что бы еще ни скрывалось в нем, он выделялся силой.

«Он уже слишком силен, – предостерегла Милосердие. – Срежь его, пока не вырос!»

Злоба в голосе двойняшки наконец подсказала Асенате, какое решение принять.

– Я слушаю, Иона Тайт. – Настоятельница Хагалац положила руки на стол, разделявший собеседников. – Сообщи мне, что ты нашел.

Они сидели наедине в читальном зале библиотеки, обшитом деревянными панелями. На столе лежали книги и бумаги, вроде бы разбросанные в беспорядке, но Иона знал, что их связывают закономерности. Хотя поначалу мешанина сведений едва не захлестнула Тайта, долгий поход приучил его разум – а возможно, и душу – к разгадыванию секретов. Уловив запах тайны, путник уже не сбивался со следа.

За последние пару дней Иона соотнес тексты из древних литературных произведений с приукрашенными архивными отчетами, нашел перекрестные отсылки в брошюрах загадочных стихов и настолько же таинственных молельных свитков, даже рассмотрел навигационные сводки сквозь призму тщательно сохраненных записок самоубийц. Тайт определил бесконечное множество возможных корреляций, однако чутье – в паре с одержимостью – указало ему важные взаимосвязи.

Изученные им материалы охватывали период почти в тысячу лет, от заселения Свечного Мира до настоящего времени. При этом, несмотря на разнообразие тем и стилей, в документах неизменно встречался общий лейтмотив, иногда открыто, порой настолько неявно, что Иона замечал его лишь на третьем или четвертом прочтении. Что бы ни водило рукой авторов – благоговение, любопытство, практичность, любовь к искусству или отчаяние, – на их труды легла одна и та же тень.

– Кольцо, – сказал Тайт. – Все вертится вокруг Кольца.

– Любая послушница-диалогус пришла бы к такому же выводу, – заявила настоятельница. – Еще что?

– Оно рукотворное. – Иона опирался на сведения, то и дело всплывавшие в текстах. – Весь архипелаг создан искусственным путем.

– Дельное, но не выдающееся заключение, – решила Хагалац. – Любой человек средних способностей поймет, что симметрия Кольца – не природный феномен.

– Однако у него есть слои, настоятельница.

– Поясни.

– Верхний принадлежит вам. – Тайт перешел на размеренный тон ученого. – Назовем его «имперской стратой». Город, мосты, роскошные храмы… все они возведены Последней Свечой. В работе монсеньора Стефано, «Fabrico Exteriores Termino», подробно рассмотрены великие архитектурные проекты времен Первого просвещения. – Иона похлопал по здоровенному талмуду. – Например…

– Я знакома с трудами Стефано. – Хагалац нетерпеливо покрутила пальцами. – Продолжай.

– Святилища на шпилях гораздо старше. Из переводов иероглифов икирю, выполненных твоим орденом, следует, что они построены тысячелетия назад – возможно, еще во времена первых колоний. Однако же все они тоже посвящены Семи Добродетелям.

– Значит?..

– Идея, положившая начало твоей секте, зародилась здесь. Ваш пророк не выбирал эту планету. Она выбрала его. – Тайт сделал паузу, стараясь определить, не зашел ли слишком далеко, но Хагалац выглядела невозмутимой. – Святилища относятся к доимперскому слою, настоятельница.

– И ты считаешь, что есть еще третий, – предположила сестра-диалогус.

– Да, само Кольцо. – Подсказку Иона разыскал в копии старинного отчета о геологических изысканиях. Сведения в нем излагались настолько сухим техническим языком, что Тайт сначала хотел отложить доклад. – Шпили в основном состоят из базальтовой породы и железной руды, но в их сердцевинах… нечто совершенно особенное.

Взяв неприметный с виду документ, Иона пролистал до отмеченного им места и стал читать вслух:

– «На всех семи означенных участках пробное бурение завершилось дроблением сверла на глубине примерно в восемьдесят две целых и девять десятых процента от полной высоты структуры. Анализ пикт-потоков, записанных посредством запуска в шурфы сервокрыс, позволил выявить залегание аномального вещества, внешне похожего на выбеленную кость, но превышающего прочностью керамит». – Тайт бросил документ обратно. – Ваши шпили – не то, чем кажутся, настоятельница.

– Каким же будет заключение? – с непроницаемым видом уточнила Хагалац.

– Их создали не люди. Последняя Свеча построила свою маленькую империю на костях ксеносов.

Тьма опустилась несколько часов назад, однако Иона по-прежнему горбился над столом в своей комнате, глядя на нечестивую книгу. Хотя он подготовил перо и чернильницу, том оставался закрытым, как и каждую ночь с момента прибытия Тайта в оплот Серебряной Свечи. Задача, порученная ему настоятельницей, отнимала у путника все силы, особенно с учетом вероятных последствий неудачи. И положение не менялось – Хагалац еще не вынесла приговор.

– Я ошибся? – спросил Иона у книги.