К вечеру остановились в очередном оазисе. Протянулись по песку длинные оранжево-черные тени верблюдов.

Несколько пальм, убогие хижины с провалившимися кое-где крышами, приземистое строение караван-сарая, окруженное чахлыми апельсиновыми деревцами, — вот и весь оазис. Прямо скажем, небогато. Однако колодец с водой посреди пустыни — это уже немало.

Напоив верблюдов, караванщики разбивали шатры — ночевать в душном караван-сарае мало кто собирался. А вот воспользоваться очагом да поесть горячей похлебки — другое дело. Тем более ужин обещал быть приятным — зря, что ли, везли с собой бродячих артистов?!

В задней комнате караван-сарая Флавия репетировала с Марко и Гришей песни. Она-то их знала много, но только петь не могла: поющая девушка с открытым лицом — прямая дорога в ад правоверному последователю Магомета. Флавия могла только танцевать, да и то не открывая лица. Потому петь должен был Марко. А он слова плохо знал. Вот учил теперь. Обязанность же Гришани — музыкальное сопровождение. Правда, кроме собственных ладоней, никаких других музыкальных инструментов в наличии не имелось. Да вот Олег Иваныч обнаружил за очагом поломанный бубен. Ремонтировал теперь, испросив у хозяина караван-сарая дратву и шило.

Хозяин, звали его Абу-Факр, оказался весьма колоритной личностью — стройный, подтянутый, мускулистый, с буйной черной бородищей, покрывающей все лицо, почти до самых глаз. Ему бы берет — вылитый Че Гевара! У Олега Иваныча сложилось впечатление, что почтеннейший Абу-Факр промышляет не только предоставлением крова и воды усталым караванщикам. Иначе зачем бы ему столько оружия — вон, вся стена увешана. Алебарда. Две короткие итальянские пики. Небольшой круглый щит, выпуклый, с бахромой. Наконец, сабля — простой, без всяких выкрутасов, эфес, чуть тронутый тонкой серебряной нитью, черные кожаные ножны, не скрывающие изящной формы клинка.

Олег Иваныч подошел к стене. Оглянулся на хозяина: можно ли? Тот кивнул. Осторожно сняв со стены саблю, Олег Иваныч обнажил клинок. Характерный голубоватый блеск клинка — настоящая дамасская сталь!

Абу-Факр хитро улыбнулся:

— Ты не актер, нет. Воин! Так?

— Ну, допустим… — А чего тут таиться? И от кого? От этого «Че Гевары»? Так они друг друга в первый и в последний раз видят.

Абу-Факр довольно кивнул. Забрал у Олега Иваныча бубен, унес куда-то на женскую половину дома. Вернулся, неся в обеих руках пару кожаных нагрудников и две сабли.

— Бубен починят женщины. А мы с тобой — воины. Сразимся?

Спарринг, что ли, предлагает? Что ж, размяться никогда не лишнее. Темновато, правда…

Олег Иваныч проследовал во внутренний дворик за Абу-Факром.

Двор оказался неожиданно хорошо освещен, насколько это возможно при здешних условиях. С десяток светильников, факелы — все это зажгли слуги по приказу хозяина. Не слишком ли много слуг у владельца захудалого караван-сарая? В одном дворике Олег Иваныч насчитал пятерых. Да еще сколько в доме?

Сняв халат, Абу-Факр надел нагрудник. Олег Иваныч последовал его примеру, ощутив вдруг давно забытое радостно-щемящее чувство, чувство предстоящего поединка. Как когда-то в детстве, вернее, в ранней юности, в фехтовальной команде холодильного техникума. Правда, тогда Олег фехтовал на рапирах, потом на шпагах. Пробовал и саблю, но так, интереса ради.

Фехтование на саблях, как и на рапирах, во многом условно. Уколы засчитываются только те, что нанесены в «поражаемую поверхность» — туловище и спина до пояса. Руки, ноги, маска — не учитываются. Кроме этого, существует «право атаки» — нападать сам можешь только тогда, когда закончил свою атаку противник, так что сражаются по очереди, а если оба нападают сразу — уколы не засчитываются, да еще и штрафы можно заработать.

Ну да вряд ли «Че Гевара» будет придерживаться классической фехтовальной тактики. Он ведь понятия о ней не имеет.

Выбрав саблю (с затупленным лезвием), Олег Иваныч встал в фехтовальную стойку: правая нога вперед, левая — под углом, туловище повернуто боком — поражающая поверхность уменьшилась вдвое.

Подобная поза оказалась в новинку для Абу-Факра. Он хмыкнул. Начнем?

Начнем. Олег Иваныч произвел первый выпад, отбитый противником и перешедший в новый скользящий удар с оппозицией.

Абу-Факр отбил и его. Хоть не силен в теории, зато практики явно хватало. Практики, полученной не иначе как в лихих пиратских рейдах. Улучив момент, Абу-Факр сам перешел в атаку, совершив длинный выпад и чуть было не коснувшись острием нагрудника Олега Иваныча. Так называемая атака стрелой.

Сразу же последовал отбив. Затем — ложная атака с финтом. Олег Иваныч якобы вознамерился нанести рубящий удар справа, но в последний момент молниеносно перенес атаку вниз…

А он довольно ловок, этот пустынный «революционный романтик». Среагировал мгновенно. Хотя, конечно, не успел парировать удар, но уклонился. Улыбнулся, крикнул: «Якши!» Сам перешел в атаку. Яростно, страстно. Только мелькало в свете факелов блестящее лезвие, да бегали по стенам стремительные тени.

Олег Иваныч произвел ряд отбивов, уклонился и… Эх, все-таки света явно недостаточно! Получил-таки колющий в грудь! Расслабился, блин, импресарио чертов!

Абу-Факр издал победный клич. С вызовом глянул. Еще, мол?

Ну, еще так еще!

Теперь Олег Иваныч стал осторожнее. Тщательно маскировал атаки. Ни одного прямого удара не наносил, все с подвохом. Загонял соперника, не давал ни на мгновение расслабиться. А когда казалось: вот-вот, вот сейчас будет удачный момент — нарочно сделал удары чуть вялыми. Устал, мол, слегонца, притомился. Ты ждешь этого момента, Абу-Факр, так вот он, пользуйся!

Абу-Факр воспользовался. Сорвался в атаку, обрушив на противника целый каскад ударов. Рубящих, колющих — всяких. Не заметил, как клинок Олега Иваныч змеей коварно скользнул вдоль собственной его сабли. Оба лезвия слились на миг в каком-то почти что сексуальном единстве. И…

Оп! Одним движением Олег Иваныч резко потянул саблю противника вперед и вверх. Словно выпорхнувшая из гнезда птица, клинок Абу-Факра взвился в воздух, казалось, в самое небо. Упав на землю, откатился с жалобным звоном.

Знай наших! Так-то.

Абу-Факр восхищенно хлопнул его по плечу:

— Не опасаясь, назови свое имя, воин! И скажи, что ты делаешь в компании этого старого ишака Хакима?

Олег Иваныч, во-первых, и понял-то всего несколько слов: «имя», «ишак Хаким». А во-вторых, почему б и не сказать имя? Не зваться же «артистом больших и малых академических театров», все равно не поверят.

— Местные называли меня Ялнызом Эфе…

— Ялныз Эфе! Так это ты! Ва, Алла! Вот так встреча!

Абу-Факр восхищенно зацокал языком. Нельзя сказать, чтобы Олегу Иванычу была так уж неприятна подобная слава. Скорее, наоборот. Вот, оказывается, знаменит на всю Нумидию, как здесь называли Тунис и Ливийскую пустыню. Впору автографы раздавать. Интересно только, откуда о нем знают в этой дыре?