чувства,

Чистый Мысль-Разум обозревал действо космическое.

Архангел белого превосходящего царства,

Он видел мир из уединенных высот,

Светящихся в далеком и пустом воздухе.

Конец песни десятой

Песнь одиннадцатая

Царства и Божества более великого Разума

Исчезли границы трудящейся Силы.

Но бытие и творение не прекратились там.

Ибо Мысль превосходит круги смертного разума,

Она более велика, чем ее земной инструмент:

Божество, втиснутое в узкое пространство ума,

Высвобождается во все стороны в какую-то ширь,

Которая есть проход к бесконечности.

Оно движется, вечное, по полю духа,

Бегун к далекому духовному свету,

Ребенок и слуга силы духа.

Но разум падает тоже назад с безымянного пика.

Его существо простиралось за пределы зрения Мысли.

Ибо дух вечен и несотворен

И не раздумьями его величие рождено было,

И не размышлением может его знание прийти.

Он знает себя, и в себе он живет,

Он движется там, где нет ни мысли, ни какой-либо формы.

Его ноги утверждены на конечных вещах,

Его крылья могут сметь пересекать Бесконечность.

Входящие в поле зрения путешественника пространство чудесное

Великих и удивительных встреч его шаги звало,

Где Мысль опирается на зрение за пределами мысли

И формирует мир из Немыслимого.

На пиках, куда воображение не может ступить,

В горизонтах неутомимого зрения,

Под голубой вуалью вечности

Величия идеального Разума были видны,

За границы известных вещей простирающиеся.

Источник той малости, которой являемся мы,

Инстинкт с бесконечно большим, чем мы должны быть,

Опора всего, что человеческая сила разыгрывает,

Творец надежд, не осуществленных землей,

За пределы расширяющейся вселенной он простирается;

Он летит за пределы Грезы,

Он превышает потолок подъема жизни.

Бодрствующий в светлой сфере, не связанный Мыслью,

Необъятностям открытый всеведающим,

Он бросает на наш мир великие коронующие влияния,

Свою скорость, что обгоняет легкую поступь шагов,

Свою силу, что идет непобедимо во Времени,

Свои могущества, что соединяют мостом бездну между человеком и Богом,

Свои сияния, что сражаются с Неведением и со Смертью.

В своем окружении идеального Пространства обширном,

Где красота и могущество гуляют рука об руку,

Истины Духа берут форму как Боги живые,

И каждая может возводить мир по своему собственному праву.

В воздухе, который сомнение и заблуждение не могут отметить

Стигматами их деформации,

В общении с размышляющей уединенностью

Истины, что видит в неошибающемся свете,

Где зрение не спотыкается, не заблуждается мысль,

Свободные от непомерного налога слез нашего мира,

Мечтательные, его светлые создания смотрят

На Идеи, что населяют вечность.

В солнечном сиянии радости и абсолютной силы

Свыше — трона Идеала Хозяева,

В сессиях спокойного счастья,

В регионах освещенной определенности.

Далеки те царства от нашего труда, стремления и зова,

Освященное святилище и совершенства царствие,

Закрытое для неуверенных мыслей ума человеческого,

От туманной поступи смертной жизни далекое.

Но поскольку наши тайные самости — ближайшие родственники,

Дыхание недостигнутой божественности

Посещает несовершенную землю, на которой мы трудимся;

Через мерцающего эфира золотой смех

Падает свет на наши раздраженные неудовлетворенные жизни,

Мысль приходит вниз из идеальных миров

И побуждает нас даже здесь моделировать заново

Некий Образ их величия, призыва

И чуда, что живут за пределами кругозора смертной надежды.

Среди тяжелого однообразия дней

И опровергаемая людским законом

Вера в то, чего нет и что должно быть,

Живет товарищем восторга и боли этого мира,

Дитя запретного желания тайной души,

Рожденное от ее амура с вечностью.

Наши духи вырываются на свободу из их окружения;

Будущее приносит свое лицо чуда близко,

Его божественность смотрит на нас глазами нынешнего;

Действия, что считаются невозможными, становятся естественными,

Бессмертие героя мы чувствуем;

Храбрость и сила, которых смерть не может коснуться,

Просыпаются в членах, что смертны, в сердцах спотыкающихся;

Нами движет быстрый импульс воли,

Что презирает медленный утомительный шаг смертного времени.

Эти обещания не из чужой сферы приходят:

Мы сами — этой родной Страны граждане,

Авантюристы, мы колонизовали Материи ночь.

Но сейчас наши права остановлены, наши пусты паспорта;

Мы живем самоизгнанные из нашего более небесного дома.

Скитающийся луч из бессмертного Разума

Земли слепоту принял и стал

Нашей человеческой мыслью, прислугой Неведения.

Изгнанник, чернорабочий на этом ненадежном земном шаре,

Плененный и управляемый в невежественной хватке Жизни,

Стесненный смутною клеткой и предательским нервом,

О более счастливых состояниях и более благородных силах он грезит,

О естественной привилегии непадших богов,

Призывая назад до сих пор свою старую суверенность утерянную.

Среди мглы, тумана, трясины и камня земли

Он еще помнит свою сферу возвышенную

И своего великолепного рождения город высокий.

Память входит украдкой из небес утерянных Истины,

Широкое освобождение приходит близко, Слава зовет,

Мощь выглядывает, отдаленное счастье.

В чарующих проходах полузавуалированного света блуждая,

Светлая тень себя,

Этот быстрый неуверенный лидер слепых богов,

Этот фонарщик маленьких ламп, этот министр-раб,

Нанятый разумом и телом для земного использования,

Забывает свою работу среди грубых реальностей;

Он возвращает свое императорское право отобранное,

Он снова носит пурпурную мантию мысли

И знает себя Идеала провидцем, царем,

Причастником и пророком Нерожденного,

Бессмертия и восторга наследником.

Все вещи реальны, что здесь — только грезы,

В наших неизвестных глубинах спит их резерв правды,

На наших недостигнутых высотах они царят и к нам приходят

В раздумья и мысли, неся свои мантии света.

Но наша карликовая воля и холодное прагматичное чувство

Не принимают визитеров небесных:

На пиках Идеала нас ожидающие

Или охраняемые в нашей секретной самости незримыми,

Все же, порой сверкают через пробужденную душу,

Скрытые от наших жизней их величие, красота, сила.

Наше нынешнее чувствует иногда их касание царское,

Наше будущее стремится к их светлым тронам:

Из духовной секретности они глядят пристально,

Бессмертные шаги звучат в коридорах ума:

Наши души могут подняться в планы сияющие,

Дыхание, из которого пришли они, может быть нашим домом.

Свою привилегию лишенного тени зрения назад получил

Мыслитель, что вошел в воздух смертных,

И пил снова из своего чистого и могучего источника.

Неизменный в ритмичном покое и радости,

Он видел, в безграничном свете суверенно свободный,

Непадшие планы, сотворенные мыслью миры,

Где Знание — лидер действия,

А Материя сделана из субстанции мыслящей,

Чувство, небесная птица, уравновешенная на грезящих крыльях,

Отвечает зову Истины как родителя голосу,

Светлая форма прыгает из луча всеформирующего

И Воля — сознательная колесница Богов,

И Жизнь, великолепный поток размышляющей Силы,

Несет голоса мистических Солнц.

Счастье оно приносит шепчущей правды;

Там бежит, в своем течении грудь Пространства золотя медом,

Смех из бессмертного сердца Блаженства

И неизмеримая Радость безвременья,

Звук шепота Мудрости в Неизвестном

И