Первым делом в больницу, где оказалось, что Ивуль лежала через две палаты от той, где я провела две ночи. Дочь у дедушки Алексея была много старше меня, и было ей никак не меньше двадцати пяти лет. Но была она при этом настолько трогательно проста в общении, что я порой чувствовала себя старшей.

А дальше мы расстались до вечера. Вот только кто бы мог предположить, что вечером мы все трое встретимся в доме у господина полицмейстера?

* * *

После больницы мы пошли репетировать «Гамлета», которого по просьбам зрителей решили сыграть еще раз. Наш Михеич, царство ему небесное, на своем последнем спектакле много разного и интересного по своей линии делал. Мне очень не хотелось ударить в грязь лицом, и я старалась изо всех сил. Уж не знаю, как Михеич справлялся один, а мне пришлось брать помощника, просить Антона Антоновича делать некоторые простые вещи, на которые у меня рук не хватало. Ему даже понравилось. Да и в целом наш новый хозяйственный распорядитель был человеком во всех отношениях куда более приятным, чем предыдущий. Хоть и нельзя плохо говорить о покойных. В общем, вдвоем мы справились неплохо. Хорошо справились, вот только порадоваться этому толком не успели — за мной прислали человека от господина полицмейстера с просьбой прибыть к нему домой прямо сейчас. Причина такого приглашения была мне ясна, но как отнесется господин полицмейстер к моей последней выходке? Поверит или нет? Я бы сама поверила, скажем, позавчера? Но, как говорится, от таких предложений отказываться не принято. И то спасибо, что домой зовут, а не в управу. И тут я решила, что если Сергей Николаевич окажется слишком недоверчив, то мне понадобится помощь. Я попросила дедушку сразу пойти домой и там ждать вместе с дедушкой Алексеем. На всякий случай.

Сергей Николаевич и в самом деле встретил меня со строгим лицом. Не менее строго выглядел и находившийся в его домашнем кабинете Александр Сергеевич, наш градоначальник и Петин папа. Хорошо бы улучить момент, подумала я, и спросить его насчет шкуры.

— Сударыня, вам, видимо, известно, что была объявлена награда за поимку такого опасного преступника, как ваш знакомый? — очень уж официально заговорил господин полицмейстер. — Или за сообщение достоверных сведений о его местонахождении?

Так вот в чем дело! Они решили, что я ради награды снова попыталась выследить Микульского, хоть и обещала себя опасностям не подвергать. Придется все же прибегнуть к помощи, о которой я так удачно побеспокоилась заранее.

— А что, большая награда? — спросила я совершенно невинно.

— Да уж немалая! — строго ответил полицмейстер.

— Тогда вам просто необходимо поговорить с тем человеком, кто эти самые достоверные сведения сообщил! — выпалила я и стала с удовольствием смотреть, как растерялись два таких умных и важных человека. — Сделать это несложно и можно даже прямо сию минуту. Если вы, конечно, того желаете?

Начальство желало. Мигом дано было распоряжение доставить сюда обоих моих дедушек. А само начальство переглянулось друг с другом, им очень не терпелось узнать подробности, но просить меня рассказывать они не решались. Боялись проявить несолидность. Ладно уж, простим их! И я сама, без просьбы, стала обо всем рассказывать. Заодно и про привезенную шкуру спросила. Про шкуру Александр Сергеевич сказал, что раз она Пете предназначена, да за доброе дело, то он, Петя, несомненно, может ее принять, и не будет ничего неприличного, если шкуру привезут к ним на дом.

Мне показалось, что он нас и на обед хотел позвать, да не отважился. Можно было понять, что никто из них — ни градоначальник, ни полицмейстер — не возражает против моей дружбы с их детьми, хотя и такое проявление демократии, даже по нынешним временам, редкость. Но вот приглашать нас на обеды и ужины! Да еще и с эвенком за компанию! На это уже даже такие образованные люди не отважились.

В общем, к приезду моих дедушек все уже были в курсе дела. Слова мои были подтверждены двумя взрослыми людьми, все подозрения окончательно развеялись. Но своей щепетильностью начальство меня все же насмешило. Не вдаваясь в подробности, нам всем запретили разглашать любые сведения, касаемые дела. Ясно, что речь шла не только о тайне следствия, но и о нежелании предать огласке тот факт, что преступник был пойман при помощи шаманства.

Вскоре меня позвала Полина, и мы ушли в ее комнаты. Но я все же, уходя из кабинета, напомнила про объявленное вознаграждение и просила объяснить Алексею Тывгунаевичу, как это вознаграждение получить.

А в кабинете хозяина дома еще долго расспрашивали эвенка о жизни его народа. А то когда еще такой случай представится, чтобы сам представитель этого народа в гостях оказался? В конце его попросили задержаться в городе еще на сутки, чтобы устроить встречу с ним самого губернатора. Видимо, дедушка Алексей понарассказывал много такого, о чем и губернатору невредно было узнать из первых уст.

Через три дня я снова получила приглашение в дом к полицмейстеру. Он опять был не один, но в этот раз человек с ним находившийся, был мне совершенно незнаком.

— Здравствуйте, Даша! — на этот раз очень приветливо, но все же официально и на «вы» заговорил Сергей Николаевич. — Помните, я в больнице вам говорил, что нам надо обстоятельно готовиться к суду? В тот раз, каюсь, я в самом деле сильно поспешил, столь был уверен в скорой поимке преступника.

— Но вы же его арестовали. И довольно скоро, — возразила я.

— Опять-таки с вашей помощью. Да-да, не возражайте. Я помню, что вы считаете эту помощь незначительной, что главное было сделано иным человеком. Кстати, вопрос о вручении вознаграждения уже решен. Так что давайте вернемся к сути нашего разговора. Преступник пойман, но все отрицает. Орудия убийства не найдены. В результате мы вновь возвращаемся к тому, что было. А именно к тому, что вы остаетесь главным и единственным свидетелем, и нам надо загодя озаботиться о том, как ваши показания правильно довести до суда и присяжных заседателей. Поэтому позвольте вам представить господина товарища прокурора[63]Ивана Порфирьевича Еренева. На него возложено представлять на предстоящем процессе обвинение. А теперь давайте поговорим о том, что кажется наиболее существенным на данный момент. Спрашивайте, Иван Порфирьевич.

Товарищ прокурора ободрительно мне улыбнулся и сказал:

— Со всеми вашими показаниями я ознакомился самым тщательным образом. Есть в них несколько мест, которые могут вызвать у присяжных особые сомнения. Первое из них Сергей Николаевич уже разрешил. Это я о том, что касается вашего владения французским языком. По поводу вашего пребывания в Париже мы даже решили заручиться документальными свидетельствами и в самом скором времени они будут у нас на руках. Второй момент еще более деликатного характера. Он касается того, коим образом вам удалось вырваться из рук взрослого мужчины. По этому поводу я и хочу спросить вас вот о чем. Ваша фамилия Бестужева. Дарья Владимировна Бестужева. Не являетесь ли вы дочерью полковника Владимира Семеновича Бестужева?