- Даю слово!

Сахаров был потрясен – после слов Вологодского не осталось никаких недомолвок, все стало предельно ясным. Цель жизни любого русского военного – служение Отечеству – осталась прежней, а потому требовала приложить все силы, а если потребуется, то отдать саму жизнь!

Екатеринодар

главнокомандующий Вооруженными Силами

Юга России генерал-лейтенант барон Врангель

- Как прошли переговоры делегации Рады с представителями красного командования, Вячеслав Григорьевич? Кто в Армавире представлял большевиков на встрече? Какие они выдвинули условия?

- Сам командующий Южным фронтом бывший полковник Генерального штаба Егоров. Тот еще прихвостень! И с ним еще трое «товарищей», один член РВС, другой оказался бывшим вахмистром Буденным, ныне командующий их 1-й Конной армией, - атаман Кубанского казачьего войска Науменко пожал плечами, затем усмехнулся.

– Наши «самостийники», кроме тех двух, с кем мы заранее организовали с вами встречу, восприняли переговоры с коммунистами за «чистую монету». Правда, когда большевики сразу выдвинули требование о сдаче оружия, обещая всем полную амнистию, тут уж встали на дыбки даже самые доверчивые и миролюбивые. Немедленно заявили - не победили еще, чтобы такие условия выдвигать…

- Хорошо, если так и было, - негромко сказал Врангель, и, посмотрев прямо в глаза атамана, добавил. – Командование красных поверило в искренность представителей Рады?

- Полностью, Петр Николаевич. Они серьезно вымотаны, нехватка боеприпасов царит жуткая, части обескровлены. Сами краскомы говорили, что не ожидали столь яростного сопротивления моих кубанцев. Да и разведка наша о том постоянно доносит. Разговоры в хатах бойцы открыто ведут, все опасаются, что казаки в наступление вскорости пойдут.

- Репрессии против станичников есть? Расстрелы пленных или аресты? Имущество не забирают?

- Пристойно себя ведут, ничего подобного. За все взятое платят совзнаками, правда, их ценность, судя по всему, никакая. Насилий не вершат, имущество, и дома не грабят – за то комиссары расстрел на месте обещают. Даже бывает, раненых казаков лечить разрешают, кого в хатах при отходе оставили. Может быть, мы зря затеяли эту «игру»? Не лучше ли ударить по ним сейчас всеми нашими силами – резервы еще имеются, пусть и небольшие, а станичники готовы насмерть рубиться за свои курени.

- В другой ситуации мы бы так и сделали, но не только сейчас. Генералу Каппелю я полностью доверяю, свое умение предвидеть и анализировать ситуацию он уже доказал. Даже погибший главнокомандующий полагался на его выверенные расчеты. Я сам уверен, что в конце апреля поляки перейдут в наступление на Киевском, и, возможно, даже на Смоленском направлении. Туда идет переброска их частей. Пилсудский недавно подписал соглашение с Петлюрой о передаче Польше Львова с окрестностями, за что поляки заключали военный союз – это точно установлено нашей разведкой. Возникает вопрос – против кого складывается сия коалиция?! Противник один – большевики, которые сейчас практически, на их взгляд, добили «белое движение». Так что время терять нельзя, необходимо нападать, пока главные силы Красной армии на Северном Кавказе. Именно поэтому нам очень нужно заключить перемирие между Екатеринодаром и Москвой на три недели – потом большевикам станет не до нас!

Врангель остановился, крепко сцепив пальцы. Начатая с большевиками игра была слишком рискованной затеей, но крайне необходимой для выигрыша времени. Сейчас боевые действия шли вроде бы успешно. Но всем своим опытом военного, своего рода чутьем, без которого полководцу не обойтись, барон понимал – еще одна-две недели такой ожесточенной мясорубки, и кубанские казаки не выдержат. Может произойти надлом, и тогда все – либо начнут сдаваться, либо побегут к морю спасаться в призрачной надежде на плавание в Крым. Эвакуация не состоится – Врангель даже не рассматривал этот вариант и не принимал к нему никаких мер. И только потому, что тыловики немедленно устремятся в порты перепуганным стадом и введут в расстройство пока еще героически сражающиеся войска. Да и дефицитного топлива – угля и нефти – оставалось совсем немного.

- Перемирие может быть заключено большевиками только на следующих условиях. Первое – вся Добровольческая армия должна покинуть пределы Кубанской области в течение двух недель. Красные прекрасно понимают, что «цветные» дивизии никогда не сложат перед ними оружия, а командование Вооруженных Сил Юга России в вашем лице, Петр Николаевич не только не станет подписывать с ними никакие соглашения, но и вообще откажется от ведения любых переговоров.

- Очень хорошо, на этом мы и строили расчет. И скажу вам откровенно – добровольцы даже сепаратных переговоров с красными не простят. Другое дело казаки, тем более ваша Рада. Значит, они приняли переговоры всерьез, - Врангель повеселел, и спросил. – А во-вторых?

- Кубанские части в течение двух недель отходят от линии железной дороги Армавир-Невинномысская, полностью оставляя за красными город. И до двадцатого апреля Рада и правительство обязаны распустить все наши части, кроме формирований первой очереди, то есть кадровых полков и батальонов. Для контроля над выходом дивизий Добровольческой армии за пределы войсковой области, допустить большевицких наблюдателей за тщательным исполнением данного пункта соглашения.

- Губа у них не дура! Члены Рады хотя бы понимают, что стоит добровольцам уйти за Кубань к перевалам, а кубанские части будут распущены в то же время вашим правительством по куреням и хатам, то большевики немедленно ударят всеми силами!

- Еще как понимают, Петр Николаевич – «самостийники» потребовали взаимного контроля и отвода большинства частей Красной армии в Ставрополье или в Каспийскую область.

- А вот этого не нужно, Вячеслав Григорьевич, - после небольшой паузы произнес Врангель. – Пусть лучше коммунисты и дальше думают, что обманули Раду, и те поверили в их «миролюбие».

- Но как же так…

- Так нужно, то требуют обстоятельства. А у большевиков можно попросить лишь увеличение сроков до начала мая под любыми обоснованиями. Мы даже можем инсценировать конфликт между Радой и мной – сами понимаете, ранее были на то обстоятельства.

Науменко кивнул – в ноябре прошлого года представители Рады подписали с горцами соглашение, которое было воспринято главнокомандующим как прямая измена. Врангель, как командующий Кавказской армией, куда входили кубанские части, получил приказ арестовать предателей и передать их военно-полевому суду. Барон выполнение этого приказа поручил генералу Покровскому, что в «Ледяном походе» возглавлял немногочисленный отряд Рады. Тот, как всегда, действовал крайне решительно и жестко – незамедлительно окружил кубанский «парламент» верными ротами и сотнями и предложил поголовно выдать всех виновных в «предательском сговоре». Последних, кроме одного делегата, в здании не оказалось. Они за день до этого перешли на нелегальное положение, либо сбежали в горы, где искать их было весьма проблематичным занятием, тем более, если черкесы или карачаевцы надежно спрятали беглецов в отдаленных аулах.