Но Маленкову и Литвину не понравилась позиция Микояна, пытавшегося занизить цифру, и Литвин немедленно позвонил в Москву Ежову либо отправил ещё одну шифровку: пожаловался на Микояна. «Мы работали на Пленуме, — сообщил Литвин, — Микоян в это время был неизвестно где. Мы определили цифру в 1500 человек, но приехал Микоян и настоял на уменьшении до 700».

Ежов, находясь в Москве, принял меры: написал Сталину жалобу на Микояна. Товарищ Микоян просит 700, а на самом деле надо больше, 1500.

Так работала система.

И если в Армении изначально установленный лимит был превышен в четыре раза, с 500 до 2 тысяч, то можно грубо предположить, что по всему СССР лимит был также превышен, то есть вместо изначально предполагаемых 85 тысяч казнили до 200 тысяч или больше.

Наиболее информированный историк, изучивший события ереванского Пленума — Гамлет Мирзоян, в его книгах и статьях изложены многие подробности, в особенности касающиеся 1-го секретаря КП(б) Армении Аматуни и главы НКВД Армении Хачика Мугдуси. Но мы не трогаем этот пласт событий, поскольку Микоян не имел к ним отношения. Он приехал на два часа, произнёс речь, вычеркнул полторы тысячи, вставил 700, подписал и уехал. Попытался спасти 800 человек, но не смог. Литвин информировал Ежова, тот оперативно провёл изначальную цифру через голову Микояна, а Сталин одобрил.

Тут вроде бы всё ясно. Микоян не громил армянских коммунистов, не заседал в Президиуме Пленума, не говорил с людьми, он лишь выполнил прямой приказ Сталина, поехал в Ереван, своим присутствием придал вес и значение произошедшим чисткам; ему предложили вариант «пятьсот плюс полторы тысячи», он возразил, настоял на варианте «пятьсот плюс семьсот», подписал шифрограмму — и уехал. Литвин и Ежов через голову Микояна провели свой вариант: «пятьсот плюс полторы тысячи».

5

Где мог быть Микоян 17–22 сентября 1937 года

Но здесь вдруг возникает совершенно другая история, никак не связанная с репрессиями.

Значительную часть армяно-турецкой границы контролирует Октемберянский пограничный отряд. Это славное и сильное боевое подразделение, его история насчитывает почти 100 лет. С 1939 года погранотряд носит имя Анастаса Микояна. В отряде есть свой небольшой музей, и в этом музее сохранились сведения, что Микоян приезжал в его расположение в 1937 году.

Зачем он туда приезжал?

Поискали ответ — и нашли его у известного историка-тюрколога Станислава Тарасова. В своей статье на портале REGNUM он заявил, что по непроверенным сведениям в сентябре 1937 года Анастас Микоян встречался с президентом Турции Мустафой Кемалем Ататюрком.

Сведения отрывочные, сообщает Тарасов, и пока других, более точных, нет, потому что турецкие архивы, в отличие от российских, в основном закрыты. И разумеется, закрыто всё, что касается жизни и деятельности Ататюрка. Существует каноническая официальная биография, не содержащая никаких фактов, способных положить хоть малейшее пятно на судьбу отца турецкой нации. В том числе на его отношения с руководителями СССР.

Кемаль Ататюрк никогда не встречался со Сталиным, и даже с наркомом иностранных дел Молотовым. Единственный человек, имевший контакты с Ататюрком — это Ворошилов: в 1933 году он ездил в Анкару с официальным визитом. С турецкими руководителями работал сначала Максим Литвинов, потом Лев Карахан.

Далее тот же Тарасов пишет, что некие тайные переговоры с Ататюрком имели место и раньше, в 1925 году, и эти переговоры вели, по распоряжению Сталина, Серго Орджоникидзе и Анастас Микоян. То есть, по версии историка, Микоян встречался с Ататюрком два раза: в 1925 году и в сентябре 1937 года. Зачем встречался в первый раз? Зачем встречался во второй раз? Какие вопросы обсуждали? Сведений нет.

Есть факты: с осени 1937 года советско-турецкие отношения стали резко ухудшаться по непонятным причинам. В январе 1938 года закрылись турецкие консульства в Ереване, Одессе. Торговый оборот между странами резко сократился. Это было ещё при жизни Ататюрка — он скончался в ноябре 1938 года.

Предметом обсуждения для Микояна (посланника Сталина) и Ататюрка мог стать режим прохождения советских судов — военных и гражданских — через Черноморские проливы. Порядок этот был определён на широко известной конференции в Монтрё, где турецкая сторона настояла на полном контроле. Торговый флот мог ходить более или менее свободно, а вот военные суда пропускались в Чёрное море только с ограничениями по водоизмещению и вооружениям, с тем чтобы их боевые возможности не превосходили боевые возможности турецкого военного флота.

Турецкая политическая элита считала (и, видимо, до сих пор считает) Чёрное море своим «внутренним морем» и хотела (и до сих пор хочет) полностью контролировать его акваторию, так, как это было, например, во времена Петра I. Тогда Османская империя владела всеми берегами Чёрного моря и всеми подходами к ним; в устьях Дона и Днепра стояли мощные турецкие крепости (самые известные — Очаков и Азов). Османам помогали крымские ханы, их старые союзники и активные поставщики славянских рабов на османский невольничий рынок.

Постепенно, очень медленно, на протяжении столетий, Россия сумела отвоевать северное и восточное побережья Азовского и Чёрного морей. После многочисленных войн на суше и на воде, после побед и поражений русской армии и флота, к началу ХХ столетия Чёрное море перестало быть внутренним морем Турции: Россия заявила на него равные права.

Советская Россия помогала Ататюрку: давала деньги и оружие. С подачи Ленина он считался перспективным союзником. Ему даже простили уничтожение турецких коммунистов: 15 человек, все лидеры партии, были одновременно убиты в 1921 году на лодке в открытом море.

Наконец по договору от 1921 года к Турецкой Республике отошли большие территории, занятые русскими войсками в ходе Первой мировой войны, а именно вся Западная Армения, области Карс и Ардаган, древняя столица Ван и, собственно, гора Арарат.

Тогда, в первые годы существования советской власти, Ленин сделал принципиальный выбор, предопределивший всю последующую историю Закавказья: получить под контроль бакинскую нефть, создать социалистический Азербайджан, нормализовать отношения с Турцией, которая тоже имела большие виды на нефтеносные районы Каспия. Турки уступили их в обмен на Западную Армению. Интересами армянского народа Ленин решительно пренебрёг. С тех пор и до настоящего момента священная для армян гора Арарат находится на территории Турции.

6

Попытки спасти товарищей

Вытащить человека, попавшего под каток НКВД, было почти невозможно. Существовало специальное решение Политбюро, запрещавшее его членам вмешиваться в работу органов внутренних дел. Арестованного могли освободить только в одном случае: по личному распоряжению Сталина. Кто пытался ходатайствовать, просить вождя за своих друзей или сотрудников — уходили ни с чем. Если ходатай был высокопоставлен, принадлежал к «ближнему кругу» — как, например, Микоян — Сталин мог, в виде исключения, снизойти и потребовать, чтобы ему привезли из НКВД личное дело арестованного. Микоян приводит такой пример. После ареста его заместителя Марка Беленького Микоян пытался протестовать, и тогда Сталин показал ему протоколы допросов, чистосердечное признание самого Беленького, написанное собственноручно. Возразить на это было нечего. Как возражать, если вот она — неопровержимая официальная