— Это хорошо. Виталий Глебович, возьмите его на заметку, если не сбежит, зачислим его в команду по многоборью.

— Есть, — коротко ответил капитан.

Со стрельбища их забирали на автомобилях. Нет, никто не собирался думать о том, что юнкера вымотались. Просто, своим ходом им к ужину было не поспеть. А распорядок дня существует для того, чтобы его соблюдать.

— … Если же я нарушу данную мною присягу, то путь постигнет меня суровая кара закона Дальневосточной республики всеобщие ненависть и презрение ее граждан.

Виктор мысленно нажал на иконку «Да».

Виктор повернулся кругом, положил папку с текстом присяги, склонился над ведомостью и поставил свою подпись. Выпрямился и посмотрел на командира роты.

— Встать в строй! — приказал тот, бросив руку к обрезу фуражки.

— Есть!

Повернулся кругом, и печатая шаг пошел к строю. Для принятия присяги их выстроили повзводно, а приводили к ней ротные училища. Занимающему эту должность нужно иметь Навык характерника первой ступени. Взводным он был желателен, но все же не обязателен. Во время присяги, принимающий ее должен видеть Суть присягающего. Он же отправляет предложение на ее принятие через Эфир, как и принимает ответ. Что там и как происходит дальше, Виктору невдомек. Зато теперь двадцать процентов от всего опыта, где бы и при каких обстоятельствах он его ни получил, будет уходить в казну, и фиксироваться отдельной графой.

При желании ее можно извлечь и ознакомиться сколько там набежало. А вот воспользоваться уже нет. Опыт сразу уходит по инстанции. Насколько смог пояснить Аршинов, тот аккумулировался у начальника штаба, сливавшего его в артефакты накопители, которые потом передавались в государственный банк. Как там оно было на самом деле, бог весть. Ромка ведь не семи пядей во лбу. Все его знания основываются на опыте старшего брата, которому известно далеко не все.

С одной стороны, кто-то может сказать, что этот налог чистой воды грабеж. Но с другой, нигде опыт не зарабатывается в таких количествах как в армии. Конечно, даром бывает только сыр в мышеловке. И чтобы его заработать, придется поднапрячься. Но где, скажите, легко? И таки да, в этой связи, Нестеров где-то уже был согласен с Аршиновым. Что-то уж как-то щедр Эфир к сторонникам насилия.

— Товарищи юнкера, поздравляю вас с принятием присяги Дальневосточной республике! — когда процедура наконец была завершена, обратился к первокурсникам начальник училища полковник Родин.

— Ура! Ура! Ура-а-а! — гаркнули разом сто двадцать молодых звонкий голосов.

С самого начала Виктору была непонятна эта странная деталь. Отчего все военнослужащие друг к другу обращаются товарищ, а к остальным господа. И отчего не позволяют гражданским обращаться к ним как к товарищам.

Оказалось, что ларчик просто открывался. Товарищи, это те, кого объединяет общая цель, занятие, служба. Для армии и флота это защита Родины. Все. Никаких полутонов, никаких политических движения и партий. Есть желание участвовать в политической жизни республики? Отслужи минимум двадцать лет, после чего можешь уходить на гражданку, и заниматься чем заблагорассудится.

Но пока ты в погонах, с одной стороны, это подсудное дело. С другой, недаром этот момент поминается в присяге. Увлечение политикой сверх светской беседы будет зафиксировано Эфиром, и тут же последуют штрафные санкции. Что в свою очередь не укроется от характерников той же службы безопасности.

Вообще-то, по мнению Виктора, при таких раскладах куда больше подошло бы обращение соратник, а не заимствование у советов. Их там ведь не просто ненавидели, но и всячески культивировали в сознании граждан СССР образ врага, недобитых белогвардейцев. И это несмотря на то, что республика помогала советам, протягивала руку помощи, когда другие отворачивались. И между прочим, им самим это стоило кое-каких потерь.

Подобное обращение между военнослужащими ввел сам президент Песчанин. Неизвестно, чем он руководствовался, при том, что практически весь офицерский корпус был представлен дворянами, но он настоял на своем. Поговаривали, что Харизма у него имеет просто фантастические надбавки. Настолько, что чуть ли не каждое его слово воспринимается собеседниками, едва ли не истиной в последней инстанции.

После команды разойдись, на плац тут же хлынули родственники юнкеров, прибывших в училище на присягу. К Виктору, как и к многим другим никто не приехал. Оно конечно было бы приятно, но он посчитал это блажью. О чем и сказал бате, когда тот во второй раз провожал сына на вокзале. Тот с ним согласился.

Н-да. Только теперь Нестерову так не казалось. Глядя на то, как другие родители радуются за своих чад, ему где-то стало даже завидно. Вон Зуев, рядом с которым стоит представительный мужчина, в дорогом костюме, и наметившимся брюшком. Женщина, возрастом за сорок, слегка полновата, но выглядит весьма эффектно. Скорее всего родители. Отец походит скорее на дельца средней руки, а вот в матери сразу прослеживается дворянка в нескольких поколениях.

Сословия в республике ничего не значат. Имеет значение только человек, его способности и целеустремленность. Но вот так запросто отринуть этот институт не получится. Тут и давние связи, и изначальна образованность, способствовавшая занятию руководящих должностей. Кухарка конечно может управлять государством, только для начала ей не мешало бы малость подучиться, да поднабраться опыта.

Конечно в училище еще с абитуры вдалбливали в головы молодняка, что здесь они все равны, и выйдут из училища с равными возможностями, согласно своих достижений. А значит все в их руках. И первым под удар попал самый именитый из набора, княжич Кочубей.

К слову, еще четверо вылетевшие с волчьим билетом еще до начала экзаменов так же были дворянами. Одни считали, что гонористых благородных было проще подводить под отказ от выполнения приказа. Другие, и Виктор в том числе, склонялись к тому, что отцы командиры пытались показать, что сословие в армии ничего не значит. К слову, все юнкера в обеих ротах набора были выходцами из рабочей и крестьянской среды.

Но это ничего не значит. Как уже говорилось, сословные различия вот так в одночасье не выбить. И Виктор сейчас наблюдал яркий тому пример. Рядом с Зуевым стоит его вечный товарищ, Белозеров. Димка знакомит его с родителями. Тот скромно улыбается, разве только ножкой не шаркает. И куда только подевалась его извечная приблатненность.

Ага. Вот и его родители подошли. Они у него учителя одной из владивостокских школ. Белозеровы выглядят куда скромнее Зуевых. Раскланялись вроде и с чувством собственного достоинства, но было в них нечто эдакое, неуловимо почтительное. Поговорили, отец Зуева подозвал фотографа, и предложил сфотографироваться всем вместе.