Ребенок у Сары и правда родился — мальчик. И назвали его Исааком, что значит «радость» или «смех». Но далее история оказалась совсем невеселой, может быть, в отместку за Саррин смех Господь так похохотал с сыном ее «Смехом». Агарь, родившая Исмаила (первенца Авраама), вернулась к этому времени из пустыни. Исмаил, которого Авраам любил больше жизни, как обычно пишут в историях болезни, «рос и развивался нормально», да вот только держал сводного своего младшего брата Исаака в черном теле. Сарра терпела это, сколько могла, а могла она недолго, и Агарь в очередной раз была с треском выдворена из дома «отца ребенка».

Авраам горевал по Исмаилу, полагая, что тот, быть может, погиб в пустыне, где нет ни одного колодца (то, что Господь соорудил для Исмаила и матери его Агари в пустыне, куда их депортировали, колодец, он не знал). И, как пишут историки-библеисты, «в одну из этих тяжких его (Авраама) минут было ему видение»: снова те же странники (в количестве трех штук), и снова «новость», на сей раз Авраама не наградили, а напротив — потребовали от него принести в жертву сына его Исаака. Интрига закручивается…

Поутру Авраам собрался, оседлал осла, груженного хворостом, и направился с сыном своим Исааком «в землю Мориа», где на горе и располагался роковой жертвенник. Так, через три дня вся компания прибыла в пункт назначения. Авраам отпустил слуг, всегда его сопровождающих, и пошел с сыном на гору. А сын-то и спрашивает: «Батюшка, „вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?“» А батюшка ему и отвечает: «Не печалься, сын мой, „Бог усмотрит Себе агнца“». Сказал так Авраам сыну своему Исааку, а потом связал его, положил на жертвенник поверх дров и воздел руку с ножом, чтобы убить… Но тут вмешался Ангел-«амнистирующий», положил под папин нож невесть откуда взявшегося барашка, и так Исаак, сын Авраама, был спасен. Авраам же и дальше, до смерти, наступившей, если верить Библии, на 176-м году его жизни, продолжал тосковать о первенце своем — Исмаиле, Сарра же, достигнув 127 лет, преставилась. Такая история…

ОНА пишет о женщине и мужчине: о женщине, любящей и нелюбящей одновременно, и о мужчине… просто мужчине. Мужчина — это всегда просто мужчина, каким бы он ни был, что бы из себя ни представлял. И это «просто» — значит пусто и глупо. В женщине же всегда бездна, ее чувства бьют через край, шествуют впереди всякой мысли, всякого обдумывания, до решения, до ответа… Завораживающее безумие, завораживающее «просто» мужчин.

Пара Исаак и Рахиль ЕЮ выдумана полностью, но чувства в этом «любовном треугольнике», со временем ставшем благодаря Аврааму «квадратом», — подлинны! Кто здесь, у НЕЕ, Авраам — отец или рогоносец — неизвестно, впрочем, судя по имени безродного мальчика, скорее, последнее. Да, самое подходящее словосочетание, «безродный мальчик» — роль, участь, судьба любого ребенка мужеского пола. И неважно, говорит ОНА, сын он или пасынок, в смертельной схватке с отцом у него один выход…

Чтобы понять всю трагическую иронию приведенной цитаты основателя психоанализа Зигмунда Фрейда, нужно знать, как ОНА относится к основателю психоанализа, а ОНА к нему не относится… ОНА создала Фрейду еврейского Эдипа.

ОНА смеется — слава Исааку!

Иеффая называют «одним из замечательных Судей народа Израильского». Замечателен он несколькими жизненными подробностями: будучи сыном Галаада от наложницы, Иеффай лишился наследства, организовал шайку разбойников, но грабил только «врагов», а потому прославился, подобно Робин Гуду.

Наущенные Господом, старейшины галаадские призвали Иеффая возглавить войско в войне с аммонитянами, от которых терпели значительные притеснения. Иеффай заартачился, припоминая старейшинам прежние обиды, но, поторговавшись, согласился. Идя на сражение, Иеффай дал Богу обет, что принесет Господу в жертву то, что первым выйдет ему навстречу из дома, когда он вернется с победой. Победа, конечно, была обеспечена — ни много ни мало двадцать городов пало под натиском Иеффаева войска.

Верно, Иеффай полагал, что из дома ему навстречу выйдет какая-нибудь кошка, а вышла дочь… Обет не был нарушен. Правда, некоторые комментаторы Библии утверждают, что дело ограничилось только пожизненным сохранением девственности дочери Иеффая, но большинство все-таки признает, что жертвоприношение было физическим…

Вся эта глава написана ЕЮ о «родителях». Здесь — в «Иеффае» — ОНА пишет об отцах, которые поголовно убеждены в том, что любят своих дочерей, но не любят они, а лишь думают, что любят. «Как следует любить нам детей наших?» — так спрашивают родители. «Вам следует любить их так, как они сами хотят быть любимыми!» — так отвечает ОНА. Но нет, любят родители таких детей, которых нет, а тех, что есть, — не любят они.

А что же ребенку, как быть ему? Между любовью его к родителю и между жизнью его стоит пропасть. Эта пропасть предписана ему как вечная расплата, вечное наказание. Дитя, положенное в жертву, может быть, хороший символ для подтверждения верности Господу, но что, если нет Его?.. И что Он, если требует таких жертв? ЕЙ безразличны ответы на эти вопросы, ОНА пишет о страдании ребенка, о выкупе, который платит каждый из нас за акт своего рождения. ОНА пишет о жертве, которую приносит ребенок своему родителю, любящему обеты больше детей своих…

ЕЕ «сухие» тексты наполнены океанами слез…

Когда Исааку, сыну Авраама, исполнилось сорок лет, папа вдруг решил подыскать ему невесту. В жены своему сыну Авраам, и сам женатый, как мы помним, на своей сестре, хотел найти именно родственницу, но с кандидатурами на эту роль возникли проблемы. И тогда Авраам собрал своего домоправителя Елиезара в дорогу, в землю Месопотамскую, где, по его расчетам, могли найтись какие-то потомки Нахора, его — Авраама — потерявшегося некогда брата. «Ты пойдешь в землю мою, на родину мою, и к племени моему, и возьмешь оттуда жену сыну моему Исааку», — напутствовал Авраам Елиезара.

Пригорюнившись и голову повесив, отправился Елиезар в землю Месопотамскую. При въезде в указанный Авраамом город Елиезар почувствовал начинающийся приступ паники, но взял-таки себя в руки и загадал, что та девушка, которая первой выйдет ему навстречу, да еще соблаговолит напоить его — Елиезара — и верблюдов его, та и есть избранница Господа, назначенная Исааку. Девушка действительно вышла ему навстречу и действительно напоила всех оговоренных членов процессии. То была Ревекка, как выяснилось впоследствии, которая оказалась ни много ни мало внучкой Нахора, то есть внучатой племянницей Авраама, то есть Исаак приходился ей двоюродным дядей.

Ревекка была сиротой и воспитывалась своим старшим братом (племянником Авраама) Лаваном, человеком не «самых честных правил». Ее положение в доме последнего было, мягко говоря, не лучшим, а потому она быстро согласилась отправиться к неведомому ей Исааку, а Лаван с удовольствием принял за нее богатый калым, приготовленный Авраамом. Короче говоря, сделка состоялась. Встреча Ревекки и Исаака также оказалась весьма символичной: «Исаак вышел в поле поразмыслить; и возвел очи свои, и увидел: вот, идут верблюды. Ревекка взглянула, и увидела Исаака, и спустилась с верблюда». Так узнала она Исаака, никогда прежде его не видевши.