Нужно быть осторожным, подумал я, хотя, если бы я вел себя осторожно, меня бы там не было.

Дождавшись, когда группа людей, направляющихся к длинной деревянной стойке бара, окажется между входом и стражником Фолько, я быстро поднялся по лестнице. Там тоже было много людей; одна проститутка призывно улыбнулась мне и вопросительно приподняла брови.

Я понятия не имел, в какой комнате остановилась Адрия, но иногда Фортуна поворачивает свое колесо не только в пользу достойных и отважных, но и в пользу глупцов. Я увидел, как из одной комнаты вышла раскрасневшаяся от работы служанка, поставила на пол два ведра, закрыла дверь и снова взялась за ведра.

Я рискнул.

– Она уже закончила принимать ванну?

Девушка бросила на меня испуганный взгляд.

– Мне приказали не беспокоить ее, пока она не закончит, – прибавил я.

– Тогда вам лучше подождать, – ответила она и пошла по коридору к лестнице.

Конечно, она могла бы рассказать обо мне кому-нибудь внизу, но я в этом сомневался.

И все же я выждал немного. Прошел по темному коридору, где еще не зажгли вечерние свечи или фонари – освещение стоило дорого. Дойдя до конца, открыл ставни и встал, делая вид, будто смотрю из окна. Я слышал, как за спиной приходят и уходят люди; открылась и закрылась дверь, щелкнул замок. Никто не подошел и не спросил, что я здесь делаю. День выдался богатый на события и волнения, даже в таверне далеко от стен города. Некоторые люди, приехавшие в Бискио на скачки, остановились здесь, так как снять номер в городе было невозможно или непомерно дорого. Эта гостиница тоже должна стоить недешево, подумал я. Во всяком случае, на этой неделе.

Окно выходило на запад, и я смотрел, как садится солнце. Во дворе гостиницы толпились люди, и я смотрел на них в угасающем свете; кто-то зажигал факелы. В какой-то миг я осознал, что тяну время, потому что боюсь, и это заставило меня действовать. Со мной такое часто бывало, и даже сегодня случается: не люблю позволять страху руководить мною, хоть иногда он и бывает надежным советчиком.

Я повернулся. Дождался, когда двое смеющихся мужчин пройдут по коридору от своего номера и спустятся по лестнице, когда их смех смолкнет вдали. Затем подошел к той комнате, откуда вышла девушка с ведрами. Постучал.

– В чем дело? – раздался голос.

Ее.

Я набрал в грудь воздуха и ответил:

– Кажется, мне был обещан поцелуй на лестнице в Милазии.

Я и не подозревал, что скажу это.

Последовало долгое молчание. Потом я услышал, как она ходит по комнате. Но ответа все не было, а время шло.

Наконец, дверь открылась.

Ее волосы были мокрыми, рубашка влажной. Я увидел лохань на середине комнаты у нее за спиной.

Без тени улыбки Адрия сказала:

– Не помню, чтобы это было обещанием.

И все же она отступила в сторону, позволяя мне войти. Больше в комнате никого не было. Адрия закрыла дверь. Я остался стоять у порога.

– Как вы меня нашли? – спросила она.

Я откашлялся.

– Пошел в район Сокол, там стояла толпа перед одним домом. Некоторые пели.

– Я слышала.

– Не очень хорошо пели.

– Нет.

– Но они были счастливы.

– Да. Вы нашли дом и?..

– Я прошел в переулок за ним и стал ждать.

– Вы знали, что я собираюсь уехать?

– Я так подумал, да. Конечно, если уже не уехали. Это… это соответствовало тому, что я о вас знал.

– Что вы обо мне знали, – повторила она. – А Джан вас не увидел.

– Я заметил его первым.

Она была действительно очень высокая, даже босая, как сейчас. Мокрые следы на деревянном полу. Мокрая рубашка облепила ее тело, и я не мог сосредоточиться.

– Ну, Гвиданио Черра, признаюсь, я этого не ожидала.

А вот этого не ожидал я.

– Я… вы знаете, как меня зовут, моя госпожа?

Она покраснела. Я чувствовал, что и сам покраснел.

– Я навела справки после Милазии.

– Вы… как?

– Зимой написала в Авенью. В школу. Туда, где вы, по вашим словам, меня видели.

– Вы спросили у Гуарино, кто я? И он вам ответил?

Она улыбнулась, чуточку лукаво:

– Он не мог отказать дочери Риполи.

Это было правдой и помогло мне успокоиться – напоминание о том, кто она такая.

– Вы ему сказали, что мы встретились в Милазии и что я вам рассказал, как ходил в его школу? Он не спросил, почему вы оказались там или почему хотите узнать обо мне?

– Он не стал задавать вопросы.

Я кивнул и тихо сказал:

– Моя госпожа, если вам потребуется хорошо сшитая одежда, могу порекомендовать опытного портного из Серессы – своего отца.

Она не ответила. В каком-то смысле я и сам не понимал, зачем сказал это; но, одновременно, я, конечно, понимал. У нее были зеленые или серые глаза – трудно определить в слабом свете. Горело две лампы, одна у стены, другая возле кровати. Ставни тоже были открыты.

Снизу до нас доносился шум. Мое появление здесь вслед за ней казалось абсурдным.

– Я спросила его, кто вы такой, потому что считала правильным узнать, кто спас мне жизнь, рискуя собственной.

– Конечно, – произнес я. – И, как видите, я избежал последствий этого риска… пока что.

– Да, – сказала она. – Я рада, разумеется.

– И еще я богаче, чем когда-либо прежде, благодаря вам, так что вы… вернули все, что, по вашему мнению, мне должны.

Я видел, что она сопоставляет факты. У нее было настороженное лицо. В первый раз я видел ее так близко при свете, пусть и слабом.

– Вы делали на меня ставки?

– Да. На триану.

– Не на победу? Не доверяли, синьор Черра?

– Не в этом дело. Я был уверен, что вы не хотите победить.

– О, – произнесла она. – Понятно.

«То, что я о вас знаю», – сказал я чуть раньше.

Адрия стояла в двух или трех шагах от меня. За время, миновавшее после того, как я отошел от окна в коридоре, еще больше стемнело. Наступили сумерки.

– Я делал ставки и для Теобальдо Монтиколы тоже, – сказал я.

Чувствовал, что мне необходимо это сказать, потому что все взаимосвязано.

– Вы на него работаете?

– Я встретил его по дороге и победил в своей собственной гонке одного из его капитанов. Выиграл коня. Монтикола выкупил его обратно, поэтому у меня нашлись деньги на ставки. Он пригласил меня посмотреть скачки в Бискио вместе с ним.