В большинстве случаев, мы во многом виноваты сами, нарушая «правила игры». Чего стоит только нарушение запрещённого «воровскими» же «запретами» проноса чего либо запрещенного через продуктовые передачи, отчего страдают все остальные, получая переданное в тюрьму от родных, отстоявших бешенные очереди, а порой отдавшие и последние деньги, в смешанном, в прямом смысле, поломанном, а иногда и непригодном к употреблению виде.

Думаете, что страдания других многих волнуют? Получив по шапке за нарушенный «запрет», этот человек обязательно вернётся к прежнему, и посылки опять будут кромсать. Их не пугает ни водворение в изолятор, ни наказание от своих, от которых, в принципе, можно откупиться частью той же доли, которая перепадёт всё же от каким-то образом пронесенного.

Годы летят, и на своих крыльях несут не только старость, но и расширенное мировоззрение, вместе с изменением отношений между людьми, попавшими в лагеря-дома казённые на многие годы.

Послание Римлянам. Гл. 5-3

Время, отведённое мне в изоляторе на Петровке, подходило к концу. За пять недель мне позволили получить одну вещевую и пару микроскопических пищевых передач, хотя кормёжка была на редкость неплохой для подобных заведений. Через неделю после задержания организм потерял десять килограммов, нервы истощились, на ногах проявились синие сетки капиллярных сосудов, а под глазами — чёрные, в тон волосам, круги. Больше всего ломило кисти — то ломило, пронизывая иголками, то поражало онемением. Тело болело, правда, боль чуть утихла после выдачи неплохого и даже почти нового матраса, что случилось в результате жалобы одного из заключённых при проверке прокурора, проходящей раз в месяц.

Адреналиновые взрывы и ещё кое-что высосали все витамины и минералы, щемило зубы, повело ногти, трескалась кожа, держались только волосы, упорно не желающие ни редеть, ни седеть, вплоть до сегодняшнего дня. Всё это, а более всего мозг, который работал на максимуме 24 часа, требовало питания или восстановления.

Предварительные допросы, фиксирующие коротко записанные признания, подходили к концу. Но странно, груз снимался только частично, то ли не из-за полного раскаяния, то ли по причине фильтрации каждого слова. Тогда я ещё предполагал, что на судебном следствии каждая запятая будет предметом дебатов, это, конечно, сыграло свою роль, но не настолько значимую, как казалось.

Книг пока было немного, но они были, мне даже пропустили небольшого размера «Ведение оперативноследственных мероприятий при проведении следственных действий», дав понять своё отношение ко мне, что я и оценил. Самым большим развлечением было общение со следователями и оперативными сотрудниками из следственной группы, присутствующими на допросах и выездах. Большинство из них оказались начитанными, интеллектуально развитыми людьми, хоть и имеющими налёт профессионального софизма, правда, он исчезал сразу после подписания результатов очередного совместно проведённого дня, и всё находило свои чёткие и недвусмысленные объяснения. Поначалу казалось, что всё же доверие с их стороны — часть уловки, но нет. Их хлеб добывался не без пота, и уже читая на ознакомлении материалы дела, в части обвинения я находил чётко сбитые фразы их мнений, то есть следствия, не расходившиеся с обсуждаемыми ранее. Правда, мотивы звучали только обвинительные, почти не допускавшие и доли оправдания, но именно в этой доле и была их вера в рассказанное мною, да и потом, не зря же «обвинение» не называется «оправданием».

Но не нужно забывать о мнении следствия, передающемся из уст в уста — не совсем официальное действо, имеющее своей целью донести до суда мнение, не ложащееся на бумагу, но дополняющее общую картину…

…Темы разговоров были различными, от обоюднопрофессиональных, до бытовых и социальных. Ни одна из сторон не упускала возможности, зацепившись за какое-нибудь слово, узнать о чём-то большем, пусть даже третьестепенном, но как-то касающемся её интересов.

Интересно было узнать об узкой направленности профессиональных познаний оппонентов. Великолепное знание части УК, которое касалось только того, что связывалось с расследованием особо тяжких преступлений, более того, касалось ОПГ и ОПС, мир лёгких и средних статей был непочатым полем, таким же, как и УИК, зато все процессуальные мероприятия были известны назубок и на практике отшлифованы до блеска. Глядя на это, я понял: человек, совершающий преступления, подобные моим, должен знать и уметь многократно больше не только каждого представителя криминологии, юриспруденции, оперативной работы, но всех их вместе взятых, что редко возможно. А потому, если каждый из них, включая аналитиков, будет делать свою работу хотя бы на 50 %, шансов не попасться почти не будет, ведь, в отличие от преступника, их ошибки или недочёты компенсируются перекрытием задач друг друга и, соответственно, некоторым дублированием. Нам же достаточно совершить одну, среднего уровня, ошибку, я уже не говорю о крупной.

В конце концов, представители закона, от совершения преступления до поимки преступника и дальнейшей передачи в суд, совершают среди прочих и следующие действия: сбор информации, вещдоков, их обработку, анализ и выработку формул в виде фактов, с дальнейшим их преподнесением обвинителю в порядке, соответствующем закону, или более удобном, с их точки зрения, для доказательств совершённого. Преступник же может только организовать дезинформацию, которая ляжет на весы, где с обратной стороны, скорее всего, появится что-то, что будет с ней соперничать и, а значит и противоречить.

Единственное, что может нарушить этот процесс и исключить правильность взвешивания собранной информации — это работа в гордом одиночестве, причём, и это очень важно, с самого начала, что не оставит возможности собрать даже начального базового материала. Но невозможно быть талантливым от и до: готовить документы, добывать кучу сведений, вести наблюдение, разрабатывать, страховать, исполнять, покупать и обеспечивать, заниматься оформлением транспорта и помещений; общаться с нужными людьми разных кругов и профессий, покупать и применять спецтехнику, ремонтировать её, настраивать, а главное — всегда успевать в ногу со време-нем, с растущими технологиями и информативностью, и при всём этом не светиться!

В теории, в отличии от практики, всё это можно, но с достаточным количеством знаний, денег и ограниченности поступающих требований, а главное — при отсутствии личной жизни и проблем, обычно возникающих в начале или середине «карьеры». Попробуйте успеть за всем уследить и не отставать. Те механизмы, которыми пользовались десять лет назад, сейчас нерациональны и неприменимы. Те возможности доставания оружия, которыми можно было пользоваться в начале 90-х иссякли, то же касается и документов, и их источников, и их перечня. По-другому работают органы, по-иному устроена жизнь. Переработана вся система безопасности, от вхождения в любой подъезд до вообще передвижения по городу под «зрачками» объективов видеокамер. Если раньше телефонная связь была источником информации только о других, то теперь она представляет опасность и для тебя, и так-чего ни коснись, что отбирает кучу времени, создаёт массу проблем и заставляет повышать уровень знаний и умений, делая подобное для одного человека невозможным! А несколько, пусть даже сплочённых, уверенных в себе и жёстко придерживающихся определённой дисциплины, всё равно когда-нибудь дадут оплошность. Денег же много не бывает, да и вообще всё это непросто, а немного призадумавшись — и никому не нужно.