– Шаг вперед! – скомандовала чуть хриплым голосом, в котором играла сталь.

В итоге вышагнуло восемь человек. Три девушки, пятеро мужчин, в их числе оказался и я.

– За мной! – так же лаконично отдала приказ она, резко развернулась на месте и довольно быстро пошла по коридору. Мы последовали за ней, а ее сопровождающие – четверо упакованных по полной, пусть и не как их командир, мужика с прожженными мордами – довольно ловко взяли нас, сбившихся в кучу, в коробочку.

Мы прошли в довольно просторное помещение, где нас построили по росту.

– Мое имя – Герда, оно же – позывной. Моя команда за эту неделю потеряла двенадцать человек. Четверых убила я лично, за невыполнение приказов. Вы – второй набор, – довольно жизнеутверждающе заявила она, пройдясь вдоль шеренги. – Первый выезд у нас будет через три часа. Поэтому быстро получаете, что вам причитается, вас определяют на жительство, устраивайтесь. Сбор. Рейд. Отдых. И это распорядок практически на каждый день.

– Что мы будем делать?

– Все, что прикажу я, – жестко и предсказуемо ответила девка. А мужик рядом с ней, похоже, ее хахаль и подчиненный одновременно, осклабился. – И как только я прикажу что-либо делать, приступать к выполнению незамедлительно. Скажу жрать дерьмо – будете жрать! Тех, кто ослушается, пристрелю! У нас тут комитета солдатских матерей нет, да и вы не солдаты, а отребье. Впрочем, ваши земные защитники прав тоже отсутствуют как класс. Вы – накосячили, вы – сейчас отвечаете.

Она замолчала, прошла вдоль строя, затем развернулась и оказалась возле меня.

– Сейчас получаете положенное оружие, амуницию и прочее необходимое для выживания. Далее вас проведут ваши непосредственные командиры – Дрон и Гайвер. – Двое мужиков одновременно сделали шаг вперед. Меня восхитила дрессировка, что ни говори, а у девочки просто талант. И недооценивать такую женщину нельзя, в таких местах командовать бандой отморозков – это не в офисе менеджерами повелевать. – Поведут до ваших апартаментов. Живем мы на третьем этаже. Это второй. Под нами ангар. Так как постояльцев тут постоянный некомплект, то всех размещаем по отдельным комнатам. Его, Дрон, определи в сорок вторую, – ткнула она пальцем в меня. – Первый раз вас известят и проведут. Затем будете прибывать в положенное время и место сами, опоздание я не приемлю! В обязательном порядке иметь на любой выезд противогаз. Все. – Она чуть помолчала и неожиданно заорала: – И бегом, бегом, рванина!

Теперь я рассматривал «положенное оружие, амуницию и прочее необходимое для выживания» и тихо зверел. Мои собратья по несчастью тоже имели вид ошеломленно-дебильный, не было слышно радостно-возбужденных воплей «Неужели это все нам?». Похоже, не только меня удивляло виденье командования относительно базовых предметов первой необходимости.

– Они что, издеваются? – высказалась за всех рослая женщина в цветастой бандане. – Да с таким набором до первого топтуна!

– Разговорчики! – оборвал шквал недовольства Гайвер – высокий, но крепкий блондинистый парень лет двадцати пяти, смотревший на всех, как на экскременты мамонта, – удивленно и с неким научным интересом, но не без изрядной доли брезгливости.

Переходы, переходы, подъемы и спуски. Указатели, в отличие от того же Северо-Восточного форпоста, отсутствовали. При этом были и лифты, но штрафников предпочитали гонять по лестницам. Из нас никто не спешил знакомиться друг с другом, большинство еще находилось в подавленном состоянии, кто-то держался вместе со старыми, я так понимал, знакомыми. А вообще пока просто не представилось времени – отвлекали «бегом», «быстрее» и прочие прелести.

Гайвер с основной массой свернул налево, меня же Дрон повел направо. Провожатый – невысокий, плотно сбитый парень лет тридцати, чернявый, с родинкой на лбу, одетый в новенький натовский камуфляж, наколенники, налокотники, в бронежилете, и это здесь… Его поведение и частый смех без видимой на то причины вызывали несколько вопросов. Но, с другой стороны, это не моя забота.

Мы прошли по длинному коридору, шириной около трех метров. Пространство освещали лампы дневного света под потолком. Дрон остановился возле обшарпанной, из толстых досок двери, обитой железными полосами. Сунул в замочную скважину массивный ключ, со скрежетом провернул, и мы оказались на пороге помещения четыре на четыре метра, с узким окном, подоконник которого располагался на высоте груди взрослого человека. До потолка метра два с половиной. Небольшая железная печка в углу, на плите которой стоял закопченный чайник. Убитый письменный стол знавал еще советские времена, рядом – такой же перекошенный стул без спинки. Панцирная кровать. Пол грязный, заплеванный, стены такие же. Кругом фотографии голых баб, порнографических сцен, а над всем этим с помощью баллончика с краской кто-то вывел будто кровью, но красиво: «Cogito ergo sum». Ниже, судя по почерку, представитель другой философской школы подписал черным маркером и довольно коряво: «И это пройдет». Все довершал нарисованный схематично мужской половой орган с подписью из трех букв, видимо, чтобы никто не перепутал.

Такое ощущение, что я попал в комнату, где проживали крайне разносторонние личности. Не в упрек будет сказано Декарту, чей девиз «мыслю, значит, существую» обретал удивительно новые оттенки и грани в таком антураже. Однако, если француз Рене кроме философствований занимался математикой и физикой, то, глядя на голых баб и кучу пустых бутылок, а также на окурки и использованные презервативы, становилось ясно, что таким образом эпикурейцы издевались над рационализмом.

А этот запах! Этот прекрасный одуряющий густой стойкий запах подгнивающих грязных тряпок, слабоалкогольное амбре, вонь окурков. И завершал картину висящий на проводе патрон с ввернутой лампочкой.

Мой провожатый уже щелкнул выключателем рядом с дверью. Тусклый свет рождал причудливые тени.

– Гордись, это помещение обычно для офицерского состава или гостей форпоста предназначалось. А сейчас тут преступники, – усмехнулся Дрон. – Приведешь в порядок, если захочешь, нет, так живи. Здесь всем по большому счету плевать. Розетка имеется, электричество подается круглосуточно. Безлимит, короче. О дровах для печи заботься сам. Можно купить, можно во время рейда насобирать. Но это скорее роскошь. И так не замерзнешь. Примешь на грудь, и тепло! Удобства, как и душ, в конце коридора. Вот там гадить – не советую. Уборщики быстро устроят темную.

– Тряпку, ведро, чистящие средства где можно взять?

– Купить, – хохотнул тот. – Или притащить из рейда самостоятельно. Тут каждый кузнец своего счастья.

– Оружие, кроме холодного, нам выдадут?

Тот ничуть не натужно рассмеялся, хохотал долго, согнувшись в пояснице. Хлопал себя ладонями по коленям. Минуты три, наверное, если не пять. Мне были ясны причины веселья – «убитые» почти в ноль зрачки говорили лучше любой неадекватной реакции. Наконец он, утирая слезы и еще прихохатывая, произнес вполне серьезно:

– Мужик, мы штрафники! Понимаешь? Компроне муа? Какое нам, к хрену, оружие? Мы чистильщики, мы – грузчики, мы – мясо, мы – живцы. Вот какую самую паскудную работенку можно придумать, на которую ни один нормальный человек не подпишется, тем мы здесь и занимаемся. Но запомни главное, мы не уборщики, есть тут специальный штат, который за это деньги получает. И это касается коридора, сортира, душевой, а то были случаи, знаешь ли… Попытаются привлечь, бей в рыло и будешь в своем праве. Но гадить специально тоже не советую. Отчего-то Герда тебя невозлюбила, сюда на постой определила. Место это по приметам зловещее, считай, кто сюда попадает – покойник. Потенциальный. Последним тут Берсерк жил. Недавно сдох. Сукой еще той оказался.