— Он женат, у него три дочери и вообще живет в Бразилии, — прервал ее фотограф.

— Ничего такого, что помешало бы просмотреть все меню! Впрочем, остальные тоже неплохо сложены… Но у них нет такого лица, такого взгляда. В нем есть что-то неиспорченное, ни малейшей червоточинки!

— В бразильском клубе «Васко да Гама», куда он перешел, чтобы закончить свою карьеру, ему платят всего двести шестьдесят евро в месяц, едва больше, чем минимальная зарплата, чтобы финансово не подвергать его опасности…

— Джентльмен с телом, о котором можно только мечтать. Обожаю его.

Теперь брали интервью у тренера лионского «Олимпика», который заодно прокомментировал и архивные видео, показывающие исключительные достоинства «маэстро штрафного удара». Слышно было, как он восторгался этим знаменательным матчем и отмечал «прекрасное возвращение Жуниньо».

— А почему «возвращение»? Он куда-то уходил?

— Лора, это просто невыносимо! — бросил Пако с раздражением.

— Я просто интересуюсь, вот и все…

Тем не менее журналистка с искренним интересом выслушала похвалу лучшему игроку 2009 года, забившему гол в конце своей последней игры за лионский «Олимпик», который заодно стал его сотым голом. На трибунах и на поле эмоции были вполне ощутимы. Клуб упрашивал его остаться у них еще на год, и было очевидно, что игрок покидал Лион с сожалением. На скамьях стадиона «Пацаны-Плохиши»[94] нерушимо верные болельщики затянули гимн во славу капитана: Жуниньо, ла-ла, ла-ла-ла.

Лора и Пако услышали словно эхо в гостиной: это вернувшаяся с кухни Сесиль подхватила во весь голос слова песни. Затем она подала под их ошеломленными взглядами четыре глазированных «купола» — полукруглых пирожных с шоколадным покрытием, начинкой из кофейного крема и донышком из имбирного печенья «спекулас»[95].

— В чем дело? Я что, обязана любить только оперу? — спросила она, смахнув слезу с уголка глаза.

Во взятом напрокат японском седане пахло новым пластиком. Это была одна из тех моделей, что начисто лишены обаяния и собственного характера: трехдверная, белого цвета с пастельной обивкой и электронными аксессуарами — столь же выпендрежными, сколь и ребяческими.

Пако вел медленнее, чем если бы был один. Он знал, что Лора терпеть не могла машины, и хотел ее поберечь, ловко и точно вписываясь в каждый поворот. И все-таки она получила водительские права благодаря невесть какому счастливому стечению обстоятельств, однако так ни разу ими не воспользовалась. Документ с тех пор был столь удачно «положен на место», что она даже не могла его отыскать. Чтобы передвигаться в случае надобности по Парижу, ей было достаточно метро, автобуса или прокатного велосипеда. Она редко позволяла себе поездки на такси. А что касается командировок, которые уводили ее за кольцо бульваров, то она полагала, что поезд и самолет были изобретены как раз для того, чтобы ими пользоваться, и не было никакой причины терять половину своей жизни, вцепившись в руль. Теория, конечно, была грубоватой, легкомысленной и чуточку снобистской, но она ею вполне удовлетворялась.

— Пожалуйста, Пако, ты не мог бы сделать потише?

Фотограф безропотно убавил звук, по-прежнему сосредоточенно глядя на линию горизонта. Через какое-то время Лора повернулась к нему и спросила своим самым обольстительным голосом, пытаясь скрыть сильнейшее раздражение:

— А тебе не трудно совсем выключить?

Пако подчинился, на всем лету прервав гипнотическую петлю дешевого техно.

— Вроде было не так уж громко, — заметил он озадаченно.

— У меня все Туану́ из головы не идет. И опять вспоминаю Жиля Мандрена, ведь пока даже неизвестно, когда будут похороны, а мне никак не сообразить, смогу ли я на них присутствовать. Прямо наваждение какое-то…

— Понимаю.

— Но несмотря ни на что, надо продолжать работу. А это не так-то просто… Завтра вечером мы возвращаемся, но тебе придется сгонять сюда еще раз, одному, чтобы закончить портреты производителей и поставщиков, которые мы дадим во врезках.

— А ты не поедешь?

— Ты прекрасно справишься и без меня. У меня слишком много работы, надо вовремя подготовить выход следующего номера… К тому же я их и так всех знаю, мне вовсе не обязательно опять с ними встречаться… Приготовлю тебе список с именами, адресами и телефонными номерами, чтобы ты мог договориться о встрече.

— И когда я должен сюда вернуться?

— После того как спасешь мне фотосессию с морскими гребешками. Дафна, конечно, нашла фотографа на замену, но я предчувствую, что он окажется середнячком…

— Ну с чего бы ему запороть съемку? Совершенно не обязательно, — успокоил ее Пако.

— Быть может, но я не хочу сесть в лужу и поэтому предпочитаю сыграть на опережение.

— А этих своих кустарей и умельцев, ты их как хочешь?

— Некоторые из них были удостоены почетного звания «Лучший работник Франции»… Я их представляю себе в рабочем костюме, и чтобы на самом виду был воротничок, окаймленный трехцветной лентой.

— Не беспокойся, я свое дело знаю.

— Да, но это всегда важно — подчеркнуть превосходную степень. Большинство из них крепко вкалывали и до сих пор продолжают работать как проклятые. Надо отдать им должное… Насчет мясников: постарайся посетить «Мясную торговлю» Андре, меня особенно интересует отец, глава семьи Баронье; затем Эрик Коше, он родом из Бресса. Касательно «Центральных мясных рядов» — сделай мне фото Самюэля Перье и Надеж Жиро; оба супруга перед разделочной колодой — такое все-таки увидишь нечасто… И Мориса Тролье с сыном Алексисом, которому он сумел передать любовь к своему ремеслу. Не забудь усы Анри Менье, потрясающего умельца. Короче, только люди, страстно увлеченные своей профессией. Было бы идеально, если тебе удалось бы сделать настоящие портреты этих мастеров своего дела.

— Непременно, — иронично усмехнулся Пако.

— А почему нет? Это ведь настоящее искусство — уметь разделать мясо. Нарубить, отсечь лишнее, очистить от жира и сухожилий, удалить кости, надлежащим образом нарезать: настоящая ювелирная работа… Как-нибудь при случае я тебе объясню.

— Фотографировать мясо — настоящая каторга. Намучаешься. Я тебе результат не гарантирую.

— Я знаю, что ты сотворишь чудо!

— Постараюсь, хотя нет ничего более безжизненного, чем кусок мяса, к тому же красные тона могут быстро утомить. Тут очевидно, что мизансцены ограничены, ничего особо гламурного. И надо чертовски позаботиться об освещении, иначе на картинке все будет выглядеть тухлятиной.