— Да?

— Вот сменное постельное белье и чистая рубашка — когда меня привезут с операции, может быть, понадобится? Чтобы вы знали, где лежит.

— Так меня завтра в это время не будет, я сменяюсь. — Медсестра Ира доверчиво посмотрела на Нину детскими серыми глазами в обрамлении черных ресниц и поправила прядку темно-русых волос, выбившихся из-под шапочки.

— Да, я все понимаю. — Нина покивала в ответ на этот взгляд почти детских серых глаз. — Не обижайтесь, пожалуйста, Ирочка, но я бы хотела, чтобы вы договорились с той сестрой, которая придет. Я ведь сама не успею. Чтобы перестелили, переодели и все такое прочее. У меня никого нет, кроме подруги. А она беременна, поднимать ей ничего нельзя. Вот. — Нина протянула медсестре несколько крупных купюр. — Это вам и вашей сменщице.

— Ой, что вы! — Ира смутилась, но деньги взяла и неловко положила их в карман халата.

«Не привыкла еще», — усмехнулась про себя Нина.

— А это… — Она достала из шкафчика большую коробку конфет, принесенную утром Васькой. — Это вам. Чайку вечером попьете.

— Что вы, столько не надо… — Медсестра Ира легко краснела и терялась. В то же время было видно, что такое внимание ей лестно. — Как же я по коридору с такой коробкой пойду? Больные сразу увидят…

— А я вам сейчас пакетик дам. — Нина извлекла пакет и вручила медсестре.

Пока медсестра Ира, вся покрытая розовым румянцем, неловко заталкивала коробку, Нина шагнула к тумбочке, молниеносно вынула из эмалированного лотка шприц со снотворным и положила заготовленный заранее такой же шприц с физраствором, набранным из большой бутыли из ее «операционного набора». Потом сняла халат и легла на кровать. Медсестра наконец справилась с конфетами и повернулась к Нине.

— Готовы, Нина Анатольевна?

— Ну, что ж, я готова. — Нина критически осмотрела лежащую в кровати «куклу» — саму себя, спящую глубоким сном. То самое постельное белье, которое она показывала медсестре Ире и толстый махровый халат — накрыты одеялом. Вместо головы — скатанный в комок тонкий свитер, взятый на случай внезапного похолодания. На свитере — парик, имитирующий Нинину стрижку. Он едва виднеется из-под одеяла — как будто она укрыта по самые глаза. Она купила парик там же, где продала свои волосы, — только, конечно, дешевый, не из натуральных волос. Но смотрелся он совсем неплохо. Продавщица тогда удивилась, зачем Нине именно такой парик — ведь обычно покупают что-нибудь другого цвета, с другой стрижкой. Но Нина помнила, как у матери после лечения выпали почти все волосы. Если и ее тоже ждет такое? Там же она купила еще один, сменный — рыжий, в крутых кудрях. Сначала она примерила его забавы ради, потому что его предложила та самая продавщица. В нем Нина показалась себе вульгарной, но хорошенькой и очень на кого-то похожей. Этот рыжий парик Нина сейчас положила в сумку. Там же лежал завернутый в полотенце тяжелый черный пистолет с глушителем, который Димка вытащил у доверчивого Вовы в Ялте.

Только бы хватило времени на все. Хорошо, что медсестра явилась вовремя. Самой просить ее прийти пораньше — значило бы привлечь внимание. Она приоткрыла дверь в коридор и выглянула. Никого не было. Нина выскользнула за дверь и плотно закрыла ее за собой.

Лестница. Коридор первого этажа. Здесь расположены кабинеты физиотерапии и сейчас, похоже, вообще пусто — люди бывают только днем. Теперь самое сложное — санпропускник. Нина остановилась возле двери. Проще, конечно, было бы выйти прямо через большие стеклянные двери корпуса — но они уже закрыты, и гардеробщица тоже ушла. Нина прислушалась — вдруг на санпропускнике кто-то есть? Она осторожно постучала. Потом постучала еще раз — сильнее. Никто не ответил. Тогда она толкнула дверь и вошла. Комната была совершенно пуста. Настольная лампа освещала стол с телефоном и амбарной книгой, заложенной ручкой. Еще на столе стояла маленькая электроплитка, сейчас не включенная. «Ужин готовить собираются». — Нина осторожно подергала дверь, выходящую наружу. Она тоже была не заперта. «Входи, кто хочешь, бери, что хочешь», — вспомнила она популярный одесский анекдот. В данном случае — выходи, кто хочешь. Она осторожно вышла на крыльцо. «А если спросят — откуда идешь? Скажу, что приходила к медсестре Ире. Глупо. Глупо. Не продумала». Она остановилась. Но никто не спросил. Под липами, где она сидела днем, никого не было. Нина быстро пошла по аллее к выходу.

— Вот здесь остановите, пожалуйста. Спасибо.

— Не за что, — буркнул водитель, не оборачиваясь.

Нина вышла возле рынка. Сегодня оптовый день, рынок будет работать всю ночь. Когда-то они приходили сюда ночью с Васькой пешком, благо рынок всего в трех остановках от их дома. На оптовом все дешевле. Особенно дорогие вещи — зимние куртки, пальто, шубы. Но сегодня ей не нужны дорогие вещи. Она быстро шла вдоль рядов, высматривая то, что нужно. Поярче. Люди, как правило, не смотрят на лицо — только на вещи. Сначала — вещи, потом — лицо.

Черная блестящая юбка «из кожи молодого дерматина». Босоножки на платформе — тоже черные, блестящие, с камушками. Самые дешевые. Главное, чтобы продержались час. Блузка-пиджак — яркая, красно-черная, двухсторонняя. Тоже с камушками и кружевами, имитирующими выглядывающее нижнее белье. Вызывающе вульгарная. Черная лакированная сумочка на золотой цепочке через плечо. Черный бюстгальтере поролоновыми вставками, увеличивающими грудь. Черные колготки в крупную сетку.

В платном туалете возле стоянки никого не было. Бабка в окошечке сонно прищурилась на Нину, сунувшую в щель монету, и кивнула — проходи. Нина оторвала кусок туалетной бумаги и прошла внутрь. В кабинке она быстро переоделась. Юбка оказалась чуть велика в талии, но в целом — ничего. Брезгливо, стараясь не ступать босыми ногами на мокрый пол, она осторожно, боясь порвать раньше времени, надела колготки. Черный чудо-лифчик сразу увеличил небольшую Нинину грудь как минимум на размер. Она надела блузку, сложила спортивный костюм и кроссовки в сумку и вышла из кабинки. В туалете по-прежнему никого не было. Народ не за-морачивался приличиями — темных углов на рынке ночью предостаточно. Она взглянула на себя в зеркало, достала из сумки рыжий парик и натянула его. Вот теперь то, что надо. Этот парик полностью соответствовал тому образу, который она задумала. Ярко-рыжая девица в зеркале явно работала на этом базаре. На ночном опте. Грудь ей показалась все же маловата, и она, порывшись в сумке, вытащила пакет гигиенических салфеток. Пожалуй, по три в каждую чашечку хватит. Вот так другое дело. Пиджак натянулся, заиграл в вырезе камушками, блестками. Фу, какая гадость. Теперь — накрасить глаза, наложить тени. Поярче, погуще. Румяна — именно такие, кирпичного оттенка. Вот теперь она точно рыжая от природы. Она критически оглядела свою работу. Чего-то не хватает. Наверное, нужно еще нарисовать стрелки. Предательски дрожат руки. Нина едва не расплакалась, когда стрелка поехала вбок. Она оторвала клочок туалетной бумаги, послюнила и аккуратно стерла неудавшуюся линию. Спокойно. Еще ничего не произошло. Даже если немного криво, густо наложенные темно-коричневые тени все скроют. Подкрасить карандашом брови. Она немного изменила их форму. Тем же карандашом, примерившись, нарисовала себе родинку у глаза. Хорошо. Теперь завершающий штрих — помада. Черт! Вот черт! Обычная ее розовая помада явно не шла под рыжие волосы. Еще одна ошибка. Ну, ничего. Это легко поправимо.