На чей-то вкус глупо, на чей-то очень мило, подумалось ей. Во всяком случае, этот дом больше не выглядит ни мрачным, ни пустынным!

— Деклан!

Она заглянула в гостиную, отметив и здесь кое-что новое. Но Деклана там не было. Зашла в библиотеку и остановилась перед каминной полкой с тяжелыми подсвечниками…

Почему у нее вдруг задрожали руки? И почему старинные, потемневшие от времени подсвечники кажутся ей такими знакомыми?

Ничего особенного в них нет. Дорогие, наверное, но, на ее вкус, слишком уж вычурные. И все же… Она осторожно дотронулась сначала до одного, затем до другого. И все же есть в них что-то, и здесь они очень на своем месте. Как будто они всегда стояли здесь. Глядя на них, Лина видела язычки пламени, колеблющиеся от дуновения воздуха, ощущала запах тающего воска…

Лина сбросила наваждение, резко тряхнув головой, и поспешно вышла из комнаты.

Еще раз громко позвав Деклана, она начала подниматься по лестнице. На площадке первого этажа в стене вдруг распахнулась неприметная дверь, и Деклан вылетел ей навстречу. Оба вскрикнули от неожиданности.

Схватившись за сердце, Лина смотрела на него. Весь перемазан грязью, в волосах паутина. В дрожащей руке его прыгал фонарик.

— Господи! В следующий раз лучше пристрели меня из милосердия!

— То же самое и я хотел сказать. — Он шумно выдохнул, провел рукой по взъерошенным волосам. — Ты у меня пять лет жизни отняла.

— Я тебя позвала несколько раз, ты не откликался, и я пошла тебя искать. — Лина заглянула через его плечо. — Что это у тебя там? Потайные ходы?

— Да нет, совсем не так романтично — помещение для слуг. На каждом этаже есть такие двери. Вот я и решил взглянуть. Любопытно, но грязь там жуткая. — Он окинул критическим взором свои перепачканные руки. — Вот что: может быть, пойдешь нальешь себе чего-нибудь выпить? А я пока умоюсь.

— Если хорошенько попросишь, налью выпить нам обоим. Ты что предпочитаешь?

— Пиво подойдет. — Он вгляделся в ее лицо. — Лина, что случилось?

— Ничего. Ты меня до полусмерти напугал, вот и все.

— Я же вижу, ты чем-то расстроена.

Она выдавила беспечную улыбку.

— Может быть, просто дуюсь оттого, что ты не поцеловал меня при встрече!

— А может быть, все еще мне не доверяешь. Думаешь, ты мне нужна только для развлечения. — Одним пальцем Деклан приподнял за подбородок ее голову, пристально вгляделся в глаза. — Ошибаешься. Я люблю тебя. — Он подождал ответа. Лина молчала, но он удовлетворенно кивнул. — Буду через минуту.

Лина двинулась вниз по лестнице. На середине остановилась, проговорила, не оборачиваясь:

— Деклан, я не считаю, что нужна тебе только для развлечения. Но не знаю, есть ли во мне то, что ты ищешь.

— Анджелина, ты и есть то, что я искал всю жизнь.

Он не собирался на нее давить. Не хочется делиться своими проблемами — что ж, ее право. Когда сгустились сумерки, рука об руку они вышли в сад позади дома.

— Подумать только, столько лет стоит этот дом! Люди приходят, уходят… ну, чаще уходят, конечно. И вот явился ты — и за несколько месяцев изменил здесь больше, чем за все годы, что я помню!

Она оглянулась, чтобы посмотреть на дом. Конечно, еще много работы предстоит, чтобы привести его в божеский вид. Заменить подгнившие доски, покрасить, сделать новые ставни. Но главное свершилось — в дом вернулась жизнь. Ведь до тех пор, пока сюда не приехал Деклан, поняла она вдруг, Дом Мане был не просто покинутым — он был мертвым.

— Ты не просто вложил в него деньги и свой труд — ты вернул его к жизни!

— А ты сможешь здесь жить?

Быстрый взгляд ее — изумленный, даже испуганный — встретился с его спокойным и твердым взглядом.

— У меня есть своя квартира.

— Я не об этом. Я спрашиваю, сможешь ли ты здесь жить. Будет ли тебе здесь уютно, не пугает ли тебя соседство… призраков, видений прошлого, как их ни назови.

— Если бы я боялась привидений, не приехала бы к тебе на ужин. Кстати, голубчик, чем ты собираешься меня кормить?

— В сегодняшнем меню — тунец на гриле. Секундочку… — И он достал из кармана старинные часы. — Будет готов через пять минут!

Словно завороженная, Лина не отрывала взгляда от часов. Внутри у нее что-то затрепетало, как чуть раньше в библиотеке, когда она увидела подсвечники.

— Откуда они у тебя?

— Купил сегодня в антикварной лавке. — Почувствовав в ее голосе тревогу, он протянул часы ей. — Что такое? Они тебе кажутся знакомыми?

— Немногие в наше время пользуются карманными часами.

— Я понял, что они мои, как только их увидел. Это ты мне их подарила, — продолжал он и, когда она изумленно вздернула голову, добавил: — Только было это давным-давно. — И перевернул часы, чтобы она прочла надпись на крышке.

— Часы Люсьена! — Победив страх, она заставила себя дотронуться до выгравированной надписи. — Как странно! В самом деле, Деклан, все это очень странно. Значит, ты считаешь, я Абигайль?

— Именно так.

Она покачала головой:

— А тебе не кажется, что все как-то слишком удачно сошлось?

— Убийство, отчаяние, самоубийство, души, не знающие покоя? — Пожав плечами, он убрал часы в карман. — Да нет, я бы не сказал, что все прямо так уж удачно сошлось. Но вот что я думаю, Лина: быть может, судьба дает нам шанс исправить страшную ошибку, совершенную сто лет назад.

— Боже мой, ты такой… такой… ты потрясающий! И почему это, черт возьми, в нашей паре я должна сохранять здравый рассудок? Деклан, милый! Мне с тобой очень хорошо.

Говоря это, она в рассеянности играла серебряным ключиком на шее. «Привычка, — подумал Деклан. — Она сама этого не сознает».

— Ты мне очень нравишься. Мне нравится с тобой разговаривать, очень-очень нравится заниматься с тобой любовью. Но пока это все. Не больше.

— Что ж, — ответил он, кладя руки ей на плечи, — меня это пока устраивает.

Сонно вздохнув, Лина переместилась с одной подушки на другую. Где-то вдалеке звучный мужской голос напевал старинную песенку. Она пробежала рукой по простыням рядом с собой.

Его половина кровати была пуста, но еще хранила его тепло.

Лина открыла глаза, поморгала, вглядываясь в туманное утро за окном. Она не собиралась оставаться здесь на ночь, но почему-то с Декланом ей было чертовски сложно настоять на своем. Слишком часто она подчиняется его желаниям… нет, не совсем так: слишком часто его желания вдруг оказываются ее собственными.

Что за человек, думала она, зевнув и поглубже зарывшись в подушку. Почти не давит, никогда не теряет самообладания — и всегда добивается своего!