– Да, конечно. – Хозяин привстал и протянул своему гостю руку. – Самохин Трофим Петрович. Вот и познакомились. – Он наполнил бокалы примерно на два пальца. – Ну, будем!.. – Выпил не одним глотком, как пьют водку, но и не цедя. Умело и без рисовки.

Коньяк оказался действительно классным. Выпив, Трофим Петрович закусил посыпанным сахарной пудрой лимоном, а затем быстро и очень умело соорудил себе маленький бутерброд с икрой и как-то очень ловко отправил его в рот. Артем охотно последовал его примеру. Булка была словно только что выпечена, масло свежайшим, а подобной икры не продавали даже в Елисеевском магазине на улице Горького.

Закусывая, Артем искоса изучал сидящего напротив. Лет пятидесяти. Лицо простоватое, курносый нос, кустистые седые брови, небольшие светлые глазки. Встретишь такого на улице – не обратишь внимания, а если и обратишь – сочтешь за немолодого работягу, любителя пивка и рыбалки. Кто он таков? Судя по всему – человек в немалых чинах. Похоже, это лицо Артем видел на экране телевизора или в кинохронике. Впрочем, скорее всего он ошибался. Просто похож на сотни и тысячи людей. Так сказать, собирательный образ простого советского человека. Но советский человек не пьет «Наири» и не закусывает его черной икрой. Если он, конечно, не житель солнечной Армении, он и не догадывается о существовании подобных напитков.

Армении? Нынешний муж профессорши Ладейниковой армянин. Совпадение? Чепуха! Придет же в голову!

– А теперь, – прожевав, заговорил Трофим Петрович, – расскажите мне, пожалуйста, все по порядку…

– Что именно? – почтительно спросил Артем.

– Все, начиная от этих византийских эмалей и кончая сегодняшним днем. Как все происходило. Ход поисков. Словом, до мельчайших подробностей…

– Но это займет много времени…

– Вы куда-то торопитесь?

– Нет, но… Возможно, мой рассказ покажется утомительным. Тем более с подробностями.

– У нас достаточно времени… и коньяка, а добрая беседа – лучший отдых, говаривали в древности.

– Тогда налейте еще, – расхрабрился Артем.

– Вот такой подход мне нравится. С удовольствием…

Выпив, Артем начал свое захватывающее повествование, в которое постарался уместить все перипетии последних дней. Когда пожилая женщина принесла электрический самовар, а следом сахарницу, чашки, вазочки с разными вареньями, он добрался только до событий, происходивших в Плутаеве.

– Прервемся, – сказал хозяин. – Давайте еще по капле, а потом чаек. Цейлонский, между прочим. Но развес не какой-нибудь уфимский или московский. Прямиком из Англии. Фирма «Липтон»! Слышали, наверное? А скажите, этот самый Соболев, учитель, он как поживает?

– У меня сложилось впечатление, что неплохо. Как говорится, на своем месте. Увечье, отсутствие ноги, по-видимому, вовсе не угнетает его. Самый уважаемый человек в этом городишке.

– А карты? Не жалеет об их потере?

– Есть немного. Все равно как если бы держал в руках замечательно интересную книгу, и вдруг ее у него отобрали.

– Образное сравнение. Хорошо, слушаю дальше.

Вдохновленный вниманием, а возможно, и угощением, Артем постепенно вошел во вкус. Речь его лилась все более свободно. Мало того, понемногу он стал жестикулировать и чуть не сбил стоявший на столе поднос. И вот что интересно: не опуская малейших деталей, вплоть до содержимого кабинета Соболева и описания экспонатов школьного музея, Артем почему-то не упомянул о найденной собаке. То есть напрочь забыл. В битве на танцплощадке он приписал одержанную победу целиком собственной доблести, а инцидент на пустынном шоссе разрешился, по его мнению, за счет невероятной удачи.

Однако активное махание руками, видимо, возымело на хозяина обратное действие. Он потребовал не просто подробностей, а восстановить ход событий до самых незначительных мелочей: когда его догнали грабители, сколько их было, через какое время появились военные…

– Весьма странное происшествие, – заметил Трофим Петрович. – Прямо так-таки взяли и расстреляли на обочине?

– Клянусь. – Артем чуть не вскочил из кресла.

– Ну, не надо, не надо… Верю. И все-таки странно… В наше время…

– Я сам пребывал в недоумении.

– И какой же вывод вы сделали?

Артем пожал плечами:

– У нас во дворе живет отставной генерал. Он рассказал, что во время войны подобные факты имели место…

– Но сейчас не война. А не могло это вам пригрезиться?

– Пригрезиться?! До смерти не забуду, как звенели по асфальту стреляные гильзы!

– Ну, хорошо, хорошо… Продолжайте.

Рассказ про подвешенного за ногу старца, а потом про атаку мертвецов хозяин выслушал молча. Ни скептической улыбки, ни замечаний… Зато рассказ про профессоршу и ее служанку воспринимал с откровенной усмешкой.

– Понравилась она вам как женщина? – поинтересовался Трофим Петрович.

– Колоритная.

– А ведь вы оказались недалеки от истины. Она – действительно ведьма.

– То есть как?

– Да очень просто. Ведьма. Или воображает себя таковой. Наслышан про нее.

– Неужели?

– Она, эта Ладейникова, руководит маленькой, но весьма элитарной секточкой дьяволопоклонников. Вы немало удивитесь, если узнаете, какие известные личности входят в ее состав. Так называемая интеллектуальная и культурная элита. Бесятся с жиру. А профессорша своего рода верховная жрица. Нужно сказать, эта шайка-лейка существует довольно давно, лет сто, наверное, а может быть, и больше. Даже не верится, что она смогла выжить и пронести свое «учение» в кавычках сквозь лихолетье, но факт остается фактом. Время от времени они устраивают ночные бдения, смесь ритуалов черной мессы и шабаша.

– Я не совсем понял. Что значит: «Существует сто лет…»? А Ладейникова как же… бессмертна, что ли? Она тут мне толковала про реинкарнацию, про Лукрецию Борджиа…

– До бессмертия ей пока что далеко. – Трофим Петрович усмехнулся. – Просто секта, которую она возглавляет, имеет давнее происхождение и устойчивые традиции. Возможно, вы слышали, что в начале девятнадцатого века в России широкое распространение получило масонство. Проникло к нам оно значительно раньше, еще во времена Екатерины. Так вот, вместе с обычным масонством, которое в идейном плане активно подогревало будущих декабристов, появились и другие его ответвления, в которых оккультизму отводилась куда большая роль, например розенкрейцеры. Но процветало и вовсе мракобесие. Имелись оккультисты, поклонявшиеся сатане. Таких, конечно, было очень немного, но тем не менее они существовали. Нужно заметить, что и тут имело место прямое заимствование с Запада. В свое время при дворе Людовика Четырнадцатого культ сатаны вошел почти что в моду. Фаворитка короля мадам де Монтеспан практиковала бесовские оргии, привлекая к участию в них новых членов. Когда эти, с позволения сказать, «развлечения» стали известны Людовику, он приказал произвести расследование. Времена наступили относительно мягкие, к тому же в деле оказались замешаны весьма высокопоставленные персоны, и поэтому фактически никто не пострадал, хотя один из участников – бывший священник – попал в Бастилию. Так вот. Зерна, посеянные сатанистами, разлетелись по всей Европе. Достигли они и России. И здесь объявились почитатели черной мессы. Поскольку в России никогда не существовало инквизиции, а случаи сожжения за колдовство имели единичный характер, о сатанизме здесь и не слыхивали, тем более что обряды черной мессы напрямую восходят к католицизму, пускай и донельзя извращенному. Однако, несмотря на определенную веротерпимость тех лет, секты были отлично законспирированы. Чем они занимались? Главным для адептов черного культа были отнюдь не сексуальные оргии, а именно попытки установить связь с дьяволом.