— Меня и вправду боялись?

— Не знаю, — покачал головой Фань Куань. — Думаю, да. Но ваши принципы меня восхищают.

— Рад это слышать.

— Спустя десять лет, — спросил председатель, — вы готовы вспомнить? То, ради чего шли на убийство. То, из-за чего вас отправили на острова. Помните, чего вы добивались?

— Такие вещи не забываются.

— Вы продолжали думать об этом?

— Будет неправдой сказать, что я думал об этом каждую ночь, — ответил Нам Туен. — Но я вспоминал.

— Я хочу объединить Корею.

— Да. — Нам Туен поправил очки. Они натирали переносицу. — Этого я хотел.

— Что изменилось?

— Меня посадили в тюрьму.

— Значит, мир несправедлив. Потому что я должен был бы стать вашим соседом по камере.

Нам Туен промолчал.

— Но сейчас вы передо мной. Я исправляю несправедливость мира. — Фань Куань помолчал. — Туен, я тоже буду с вами честен. Китай плохо обошёлся с вами, но время идёт, и времена меняются. Я не буду обещать вам, что те, кто осудил вас, ответят за это. Те, кто сломал вашу жизнь, спокойно доживут свои дни на пенсии, и никто их пальцем не тронет. Но я не из них.

Он сделал паузу.

— Десять лет назад вы хотели объединить Корею. Я спрашиваю вас: что же изменилось?

— Мир, председатель, как вы сказали.

— Нет. Мир остался тем же. И вы остались тем же.

— У меня не было выбора.

— Выбор есть у нас всех.

— Вам не ломали кости на допросах, председатель.

— Вы так в этом уверены?

Нам Туен замолчал.

— Вы хотите меня использовать, председатель.

— Я хочу объединить Корею. И хочу чтобы вы, Туен, мне помогли.

— Мне нелегко поверить вам на слово, председатель. Простите. Я не знаю, что происходит в мире.

— В мире всё то же самое.

— Почему я?

— Потому что вам ломали кости на допросах, — ответил Фань Куань. — И я знаю, что вы не отступите. В это я верю, господин Нам.

— Простите, председатель, — сказал Нам Туен. — Я немного запутался, и сейчас мне хочется просто немного пожить… Увидеть своих родных…

— Уже звонили жене?

— Да.

— Как она?

— Она не узнала мой голос.

— А ваши дети?

— Они плохо говорят по-китайски.

— Хотите поехать к ним?

— Да.

— Или пригласить их сюда?

— Боюсь, они не смогут. Они выросли там, там их жизнь. Я не хочу вновь рушить её.

— Возможно, вы создадите её заново для них. Лучшую.

— Председатель, — вдруг сказал Нам Туен. — Спасибо вам.

— За то, что освободил вас?

— Вы спасли меня.

— Иными словами, вы у меня в долгу.

— Вы серьёзно?

— Совершенно. — Председатель улыбнулся. Он другой, подумал Нам Туен, совсем не похож на старых китайских политиков. Фань Куаню было за пятьдесят, виски у него чуть поседели, но говорил он бодро и отвечал быстро. От него не исходила аура величия, от него исходила доброжелательность и уверенность. Перед встречей Нам Туен дрожал от страха, но войдя в кабинет и сев напротив, даже пытался завладеть инициативой разговора. Он настолько осмелел, что посмел возразить одному из самых могущественных людей мира, своему спасителю…

«Меня обратили в рабство, — подумал Нам Туен. — Но потом мне протянули руку, а в моей душе не осталось даже места для благодарности, столь тщательно выжигали её эти сукины дети… Возьму и соглашусь. Возьму и соглашусь, назло им, и пусть мне ничего не дадут сделать. Пусть меня опять используют, как разменную монету, а я соглашусь — и сделаю по-своему! Десять лет я и мечтать не мог о таком. Архипелаг Блонд хорошо лечит от мечтаний. Но они не победили. Эти уроды изувечили моё тело, но они не победили. Если я выйду из этой комнаты и улечу к жене, то они победят. Если я не ухвачусь за этот шанс, то я не буду тем Нам Туеном, которого они схватили и пытали. Но я всё тот же. Я не изменился. Смогу ли я жить, если выберу лёгкий путь? А если соглашусь, стоят ли того новые мучения? Моя семья опять потеряет меня, но ей не привыкать, в этот раз ей будет легче… Сто́ю ли я чего-нибудь, кроме пары разбитых костей и синяков на немощном теле?»

— Вы говорите, Северная Корея… — спросил Нам Туен. — Она не изменилась?

— Ни капли, — ответил Фань Куань. — Только сорвалась с поводка.

— Я полагал, слова председателя КПК достаточно…

— Многие так полагали. Это оказалось ошибочным.

— Они сами по себе?

— Нищая страна, управляемая горсткой безумцев, — сказал Фань Куань. — Мне говорят: товарищ председатель, вы что же, хотите, чтобы Сеул стал управлять и севером? Вы хотите получить союзное США государство с прямым выходом к нашим границам? Но посмотрите, Нам Туен, вот сюда. Узнаёте?

Председатель указал на стену своего кабинета. На ней, рядом с фотографиями председателя с Ху Цзиньтао и Си Цзиньпином, висела большая мозаика, изображающая план дворцового комплекса: крыши, покрытые императорской жёлтой черепицей, красные стены, широкие серо-голубые рвы и ровные зелёные насаждения вдоль извивающихся дорог и рек, обузданных мостами.

— Я так и не побывал там, — ответил Нам Туен, — и за эти десять лет многое забыл, но как я могу не узнать Пурпурный запретный город, председатель?

Он напряг зрение, вглядываясь в детали. Вот через эти ворота, внизу картины, императоры династий Мин и Цин входили в город; через них на приём к Сыну Неба тянулись процессии чиновников, выстраиваясь на площадях перед залом Золотого трона, охраняемого львами и драконами; оттуда в своей тысячелетней мудрости императоры управляли необъятной империей, и там, пребывая в высшей гармонии, были недосягаемы для ураганов времени до тех пор, пока на сломе XIX и XX веков Альянс восьми держав не взял Пекин штурмом и не разграбил Запретный город.

— За его стенами история останавливается, — словно читая мысли, заметил председатель. — Когда гуляешь там, хорошо понимаешь цену всему, что видишь каждый день. Всем амбициям сегодняшних политиков.

— Я знаю этому цену, — ответил Нам Туен.

— К сожалению, она может оказаться слишком высока, — согласился Фань Куань. — Именно поэтому я считаю, что продвижение американской империи к нашим границам — лучший вариант, чем семейство вырождающихся маразматиков, получивших в своё распоряжение ядерное оружие.

— Они всё-таки его получили? Как давно?

— Не по моей вине, — вздохнул Фань Куань. — Я не знаю, о чём думали мои предшественники, когда закрывали на это глаза. Их вооружили пакистанцы, а мы молчали. Не знаю почему, но мы были уверены в собственной неуязвимости. Но Китай, как вы хорошо знаете, господин Нам, тысячи лет превосходил все существующие на планете империи. Не мог справиться только с ордами варваров-кочевников у самых границ. Корейцы — это непредсказуемые варвары, а американцы — такие же, как мы, и мы знаем, как с ними бороться.