Она устраивала для детей сотрудников льготные путевки, намекала мужу, что фирме неплохо открыть собственный детский сад. Заботилась о беременных, тщательно оберегая их от немотивированных увольнений и невыплаты детских пособий. Производственные травмы, конфликты — все это было теперь в ее ведении. А сотрудников у Аркадия Семеновича было ой как много, кроме сети аптек и гипермаркетов, еще и завод! И далеко не все руководители подразделений стремились соблюдать права подчиненных!

Но несмотря на гигантскую работу, которую она проводила, несмотря на уважение всех сотрудников, Жанна чувствовала себя неловко. Будто она не заслужила это уважение честным трудом, а получила его с помощью неблаговидных махинаций. Словно победительница конкурса красоты, которой точно известно, что ее победа оплачена щедрыми спонсорами.

Из-за этой неловкости Жанна трудилась еще больше. Она крутилась как белка в колесе, так что иногда Аркадий Семенович с усмешкой напоминал, что в некотором роде тоже является сотрудником компании «Тера», а значит, тоже имеет право на ее участие.

Жанна отвечала, что для него она отработает столько сверхурочных часов, сколько он пожелает.

За четыре без малого года совместной жизни супруги ни разу не поссорились всерьез. И дело было не в деньгах, которые служат превосходной смазкой для семейных отношений, обеспечивая варианты отступления и хорошие контрибуции в случае обострения на любовном фронте. Наверное, останься Линцов скромным терапевтом, их жизнь текла бы точно так же. Оба слишком долго шли к счастью, чтобы теперь не беречь и не ценить его. Оба понимали, что с неба никогда ничего не падает и все по-настоящему хорошее достается только трудом и сознательным отказом от разных приятных мелочей. Оба знали, что никогда не получишь больше того, что дашь.

Жанна ни разу не пожалела о своем браке. Она быстро притерпелась к внешности Линцова, а его душевные качества вызывали в ней только уважение. Даже его занудливость теперь нравилась ей.

«Как хорошо, что мы поженились только сейчас, — иногда думала она, глядя на мужа. — Как славно получилось, что Тамара подстроила мое увольнение и я не смогла захомутать его тогда! Кто я была? Идиотка, жадная до любви, искренне уверенная, что все, кому я нравлюсь, обязаны делать меня счастливой! О, я бы считала, что оказала Аркадию невиданную честь, снизойдя до него! Да я бы просто возненавидела его за то, что на мне женился он, а не Илья! Нет, если бы не годы мытарств и одиночества, я никогда не оценила бы доставшееся мне счастье».

И снова Жанна лукавила. Да, она стала спокойной, уверенной женщиной, но счастливой — нет, не стала. Она считала себя счастливой, но не чувствовала этого. Ведь она не любила Аркадия ни одной минуты. Душа ее не тянулась к нему.

В постели он был так неловок, что Жанна сомневалась, были ли у него женщины до нее. Он проявлял завидную для сорокалетнего мужчины активность, старался доставить жене удовольствие, но она оставалась равнодушной. Для нее супружеская жизнь была чем-то вроде неутомительных парных занятий в фитнес-клубе. Лежа рядом с Аркадием, рассеянно гладя его по голове, она вспоминала Илью. С ним было совсем иначе! С Ильей они соединялись в мощном взрыве, как водород и кислород, тянулись друг к другу, как магнит и кусок железа. Силы, связавшие их, подчинялись самым опасным законам физики. Не холодное, рассудочное желание быть вместе соединяло их, а могучий зов природы, на который тело Жанны откликалось радостным согласием и восторгом. До сих пор, вспоминая об Илье, она ощущала слабые отзвуки этого восторга.

«Что было, то было, — строго говорила она себе, — а теперь другое».

Отпустив шофера, Жанна вошла в холл. Вера, полностью одетая для выхода, крутилась у зеркала, пытаясь придать максимум шарма своему беретику. Жанна невольно залюбовалась дочерью. В черном берете и приталенном пальто в крупную клетку, задрапированная большим шарфом, Вера напоминала француженку из кинофильма пятидесятых годов.

— Мама, привет! — улыбнулась Вера и совершила поворот кругом, как солдат, на одном каблуке, только с распахнутыми руками. — Как я тебе?

— Отвал башки! — Жанна бросила портфель под зеркало и принялась вылезать из узкой куртки. — А куда это ты собралась? Герман приехал?

— Ребята с курса пригласили в клуб, — пропела Вера.

— Какой еще клуб?

— Пока не знаю. Встречаемся группой у метро, и Стасик нас поведет.

— Стасик! А ты подумала, что будет, если Герман узнает, что ты шатаешься по клубам?

Жанна заняла стратегическую позицию в дверях. Несчастный Герман окончил Суворовское училище так хорошо, что его направили учиться в Москву, и теперь Вере удавалось видеться с ним не чаще раза в месяц.

Вера пожала плечами:

— Мама, ну откуда он узнает? А если и узнает, то что? Я же не собираюсь там ничего такого делать.

— Ты должна помнить, что ты общественная личность. — Жанна чуть было не сказала «публичная девушка», но вовремя вспомнила о классической трактовке этого выражения. — Может быть, завтра в «желтой прессе» появится множество статей про то, как ты оттягивалась в ночном клубе. С каким-то Стасиком. И знай, дело не в том, поверит тебе Герман или не поверит, а в том, что ты дала повод!

— Герман — взрослый человек и понимает, что иногда девушке нужно развлечься. Он там тоже, я думаю, не сидит в библиотеке. Зажигает будь здоров!

— Это его дело, — отрезала Жанна, — а ты должна думать о том, что ты — невеста офицера, и вести себя соответственно. Что, в этом клубе такое уж веселье?

— Я не знаю, я там еще не была, — рассмеялась Вера. — Вернусь — расскажу.

— Никуда ты не пойдешь! Послушай, я не спрашиваю, было у вас что-нибудь с Германом или нет, но если было, то я очень советую тебе запереться у себя в комнате и выходить только до института и обратно. Потому что в случае чего доказать ему свою верность тебе будет нечем!

— Ну, мама!

— Никаких мам! Если тебе так скучно, я могу сходить с тобой в кино. Хочешь? Мы даже успеем в ресторанчике посидеть. Аркадия Семеновича с собой возьмем, он с тобой потанцует. Но с посторонними парнями я тебя не отпущу!

Вера засмеялась:

— Ты говоришь, будто ты мама Германа, а не моя!

— Дорогая, если бы я была мамой Германа, то сказала бы тебе: «Да-да, деточка, иди повеселись, ни в чем себе не отказывай», — а как только за тобой захлопнулась бы дверь, тут же позвонила бы сыночку и доложила о похождениях его невесты!

— Клянусь тебе, я не собираюсь делать ничего плохого! Мама, ты же меня знаешь, как ты можешь думать, что я с кем-то загуляю!

— Сейчас главное, чтобы Герман так не думал, а мое мнение можно не учитывать, — фыркнула Жанна.

Вера стала нерешительно теребить концы шарфа. То ли послушаться мать, то ли настоять на своем…

— Но я обещала ребятам, что приду, — сказала она задумчиво. — Они и так думают, что я строю из себя звезду.