– Да на здоровье! – перебила Лиза. – Флаг в руки! Будет у нее невестка не студентка, а медсестра, вот и все, чего она добьется. И вообще, я хорошо учусь, придется ей поломать голову, на каком основании меня отчислить.

– И все-таки лучше тебе меня послушаться, – по-прежнему ровно и спокойно сказала Карина, – лучше обещай мне сейчас, что бросишь его.

– Почему это, интересно?

– Потому что я должна стать его женой, а не ты! Это давно уже решено между семьями…

– Ну раз давно решено, так давно бы уже и поженились. Все, Карина, отвяжись.

– Ты не понимаешь, с кем связалась?

– Понимаю. С идиоткой. Так вот смотри, – Лиза достала из кармана ветровки старенький плеер, – я записала наш разговор, и как только Георгий вернется, сразу дам ему послушать. Но если ты обещаешь оставить нас в покое, то я ничего ему не скажу и даже разрешу тебе прийти на нашу свадьбу.

– Да что ты? Приятно видеть в быдлоте такое великодушие, – усмехнулась Карина, – и однако, я вынуждена отказаться от твоего щедрого предложения.

– Как хочешь. Время подумать у тебя есть. До свидания.

Лиза повернулась уходить, и тут вдруг произошло такое, чего Виталик никак не ожидал.

Карина достала что-то из сумочки, размахнулась и сильно ударила Лизу по голове.

Сестра упала. Виталик хотел закричать, но не смог. Он сидел, не дыша, судорожно вцепившись в дерево, и понял, что если сделает хоть малейшее движение, то неминуемо упадет и разобьется.

– Вынуждена отказаться, – весело сказала Карина внизу, – потому что у меня есть предложение получше.

Она достала из сумочки веревку и стала душить Лизу.

Виталик понимал, что может еще спасти жизнь сестре, если сейчас закричит, слезет с дерева, громко позовет на помощь, но страх парализовал его.

Он долго еще не мог пошевелиться после того, как Карина ушла, забрав с собой плеер.

Лишь когда совсем стемнело, Виталик слез с дерева и, старательно отводя глаза от тела сестры, побежал домой.

Виталик мучился оттого, что Лиза погибла от его трусости, стыд жег его сильнее горя, но инстинктивно он чувствовал: если признается во всем матери и милиции, то это поможет ему жить дальше. Сестру не вернешь, а он еще сможет стать нормальным человеком, надо только перебороть липкий ужас, охватывавший его всякий раз, как он вспоминал то, что видел.

Три дня потребовалось ему, чтобы собраться с силами и рассказать матери, что произошло на самом деле.

Виталик был уверен, что она страшно отругает его и за руку потащит в милицию, но этого не случилось. Мама только обняла его и заплакала.

Она сказала, что Виталик – маленький и слабый мальчик, и если бы бросился на выручку сестре, то Карина убила бы и его, так что она ни в чем его не винит. В милицию ходить тоже незачем. Там считают, что Лизу убил маньяк, и пусть так оно и остается, потому что она знает, кто такие Каринины родители. Девчонка все равно избежит правосудия, а у Виталика с мамой могут возникнуть очень серьезные неприятности. Не надо рисковать, потому что это все равно ни к чему не приведет. Они слишком слабы, чтобы выступать против Корсунских, тем более нет никаких доказательств, кроме слов Виталика.

Если он начнет упорствовать, то добьется только того, что загремит в психиатрическую больницу, где ему поставят такой диагноз, что все пути к хорошей жизни окажутся закрытыми, да еще и накормят таблетками, так что он действительно станет дураком.

Нет, Лизу все равно не вернешь, уверила мама, а второго ребенка она не потеряет.

Виталик послушался и замолчал. Психиатрическая больница пугала его пуще смерти.

Со временем притупилось и горе, и чувство вины, и память о пережитом ужасе. Виталий убедил себя, что Лиза умерла сразу, когда Карина ударила ее камнем по голове, и он все равно ничего не смог бы изменить.

Мама переживала тяжелую депрессию, отца не было, и некому было сказать Виталику, что он изменился, стал замкнутым и робким, а сам он этого долго не замечал.

Просто жил себе и жил, учился кое-как, поступил в медучилище, закончил, собирался в армию, но мама «отмазала» его, Виталик устроился фельдшером на станцию «Скорой помощи» и трудился там сутки через трое. В двадцать два года женился, но завести ребенка долго не решался, и жена ушла к другому, который сразу ее обрюхатил.

Тут Виталик будто очнулся от дремоты, огляделся и увидел, что все ровесники живут, может быть, и не лучше его, но свободнее и интереснее. Кто получил высшее образование, кто открыл свой бизнес, кто завел двоих детей и ждал третьего… Все жили, дышали полной грудью, а он будто так и сидел на ветке, не в силах пошевелиться.

Он понял, что подсознательно считает себя человеком второго сорта, которому позволено гораздо меньше, чем другим, и который обречен жить тихо и не высовываясь, лишь бы только не обижать сильных мира сего. Он недостоин получать образование или заниматься бизнесом, все, на что он способен, – это до пенсии кататься по дурацким вызовам и кормить старушек таблетками.

Виталик попытался переломить себя, но ничего не вышло. Как только он пытался сесть за учебники, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам в институт, его одолевала лень и апатия. С девушками тоже складывалось плоховато.

На работе к нему относились хорошо, но всерьез не воспринимали, и не потому что он был глуп и некомпетентен, а потому что не умел постоять за себя.

Виталик понял, что вся его несуразная, скучная и убогая жизнь – закономерный результат того, что он струсил перед Кариной. Сначала испугался ее физической силы, потом возможностей ее родителей. Ну там уж было рукой подать до мысли, что если он совершит справедливое возмездие, накажет Карину за смерть сестры, то его судьба сразу переменится к лучшему.

Найти Карину оказалось не очень сложно. Ее мамаша страстно пиарила свою юридическую фирму, по любому поводу давала интервью на телевидении и в интернет-каналах, а если кто вдруг не запомнил ее лицо, то чтобы восполнить это упущение, к его услугам всегда были баннеры и билборды. Адрес фирмы тоже был на них указан, и Виталик за несколько дней проследил, где живет Корсунская.

В свободные вечера он теперь следил за домом Карининых родителей, изображая начинающего бегуна, но дочь, видимо, не слишком была с ними близка, потому что за целый месяц ни разу у них не появилась. Зато приехал не кто иной, как Георгий Пестряков. Виталик понял, что тварь добилась-таки своего, но злости на Лизиного возлюбленного не почувствовал. Он сам виноват – струсил, промолчал, так откуда Георгий мог знать, что женится на убийце?

Можно было придумать какую-нибудь причину, почему его занесло в район коттеджей, и столкнуться с Пестряковым как бы случайно. Георгий относился к Виталию довольно тепло и, наверное, все рассказал бы о своей жизни, но Горский решил не привлекать к себе лишнего внимания.