— Почему ты так решила? Для себя.

— Да ладно тебе. Мне-то не рассказывай сказок, я тебя уже слишком давно знаю. Думаешь, что если станешь идеальной женщиной — мечтой поэта, то он быстрее тебе сдастся?

— Ну, не так грубо. Хотя, может быть, ты и права. Просто сейчас у меня появилось время, которое я целиком могу потратить на себя. Сделать то, что давно хотела, но до чего раньше все как-то руки не доходили. Знаешь, словно затишье перед… Даже не знаю, как сказать.

— Перед решающим объяснением?

— Ну, где-то как-то. Хотя тоже не совсем. Просто я хочу быть уверена, что выгляжу на все сто и делаю все правильно. Тогда во что бы наши отношения ни вылились, мне будет не так обидно, если что-то пойдет не так. Дэн уже дал мне многое, и даже если он уйдет, мне есть что вспомнить. Хотя, между нами, девочками, не представляю, что со мной будет, если он все-таки исчезнет из моей жизни. Он для меня сейчас тот самый «свет в окошке».

— Как-то пессимистично звучит. А ты что, больше не пытаешься форсировать события?

— Нет. Когда сам захочет определенности, тогда поговорим. А пока меня устраивают и такие наши встречи: тренировки, поцелуи в подъезде, чай на кухне, беседы на высокие темы.

— А почему поцелуи в подъезде, а не дома? Или так романтичнее?

— Да я просто неудачно выразилась. На самом деле он меня целует только при встрече и когда прощается. Не переходит каких-то более личных границ. Ну а я ему не навязываюсь, держусь в его ритме. Пусть определится сам.

— Странно, совсем на тебя не похоже.

— Да я сама на себя удивляюсь, не ты одна. И кроме того, я же сказала: пока устраивают такие встречи. А потом посмотрим.

— Слушай, а может быть, у него просто уже кто-то есть?

— Ты про что?

— Может быть, он так себя ведет, потому что не свободен? Ждет его где-нибудь в коммуналке сварливая жена с бигуди на голове и трое вечно орущих сопливых ребятишек. Вот он и отдыхает душой у тебя, а потом сваливает к ней.

— Так у него и кольца на пальце нет! Хотя это не показатель. Да нет, один он, это точно. Я бы сразу поняла, если бы у него кто-то был.

— Так уж и сразу?

— Да ладно тебе, ну даже если он женат, хотя я очень сильно в этом сомневаюсь, это разве что-то меняет? Что так мы просто друзья, что этак, как ни крути. Главное, мне с ним хорошо. Когда захочет о себе поговорить, тогда все сам и расскажет. Да и не женат он, это точно. Иначе бы не говорил о наших будущих отношениях да и намеки многозначительные не выдавал. Как тогда, в ресторане. Я его «смею надеяться» до сих пор слышу, можешь даже смеяться. А в душу к нему лезть, проверять его на правдивость я не собираюсь.

— Ну хоть настроение у тебя из-за этого не портится, это уже радует. Кстати, будешь Пашкиной крестной мамой?

— С большой радостью. Только, может, это не Пашенька, а все-таки Настенька или Оленька?

— Я сказала — Паша, значит, Паша. И никаких инсинуаций! А то тумака дам за сомнения! Или тебе моей интуиции мало? Тогда могу показания УЗИ притащить! Мальчик это, мальчик!

— Щас мужу твоему новоиспеченному пожалуюсь, что его свидетельницу притесняют, тумаками потчуют!

— Ах вот, значит, как! Игорек, меня обижают!

В комнату вошел Игорь, одетый в испачканный мукой передник, и ласково посмотрел на жену.

— Не кричи, рыбонька, а то даже маленького кусочка пирога не дам. Я и так у тебя на поводу иду, помогаю тебе врачей за нос водить. Вот Ксюша сладкое получит, ей диету соблюдать не надо.

— Так нечестно! Вы сговорились!

Ксюша наблюдала за перепалкой счастливых молодоженов и искренне радовалась за Майю. Игорь был красивым, представительным мужчиной, но (слава Богу!) совершенно не в ее вкусе. В последнее время она привыкла видеть вокруг себя накачанных представителей сильного пола, а всех остальных, включая несколько субтильного Игоря, воспринимала как отклонение от нормы, что помогало ей справляться с завистью, которая здорово донимала ее все последнее время в связи с замужеством подруги.

За окном разводил сырость месяц март, раздавался ор неугомонного кота, которого не могли заглушить даже проезжающие машины. Стервец явно наслаждался мощью своих легких и не собирался прекращать концерт. Работать не хотелось совершенно. Да и как таковой работы практически не было — так, повседневная текучка, не больше. Сорока, лениво почесывая карандашом за ухом, слушала завывания кота и машинально делала набросок кроны дерева, стучащего ей в окно, подумывая о том, как бы потактичнее смотаться пораньше домой.

— Занята?

— Да нет, Пал Палыч. Не особенно.

— Это хорошо. Какие у тебя планы на вторую половину дня?

— Честно говоря, ничего особенно. А что, опять какой-нибудь клубный концерт намечается?

— Не совсем. Вечернее платье есть?

— Разумеется, а что?

— Что-что. Быстренько дуй домой, переодевайся, наноси полную боевую раскраску и бегом обратно. Мой старый друг пригласил меня сегодня на юбилей своей компании, а приглашение на два лица. Так что давай собирайся. Немножко отдохнешь, да заодно поддержишь мой имидж старого ловеласа.

— А можно вопрос?

— Валяй, но быстро.

— Боевая раскраска а-ля женщина-вамп? И теней фиолетовых вокруг глаз побольше?

— Только попробуй, быстро смываться отправлю. Ты должна выглядеть на все сто, и это не просьба, а убедительная просьба. Считай — приказ. И вообще распоряжения начальства не обсуждаются. Еще вопросы есть?

— Никак нет, — бодро отрапортовала Сорока, впрыгивая в сапоги. Пал Палыч явно был в хорошем настроении, видимо, предвкушал, как проведет предстоящий вечер.

В последнее время между ним и Ксенией вообще возникли доверительные отношения, он часто рассказывал о своей семье, о детях и своей первой внучке, показывал семейные фотографии (вот уже пять лет он вдовел и все не решался привести в свой дом, где он счастливо прожил с женой больше тридцати лет, другую женщину). Часто спрашивал, как дела на личном фронте у Ксении, переживал, что она все еще изображает из себя амазонку, поддавшись тлетворному влиянию Анжелы, которая противоположный пол вообще терпеть не может, и давал полушутливые советы на все случаи жизни. Сорока очень ценила эти минуты неформального общения и даже специально завела на своем столе банку с любимым сортом кофе Пал Палыча. В принципе подхалимаж, конечно, ну и что! Что же касается его сегодняшнего приглашения, то Сорока уже не впервый раз моталась с Папой на подобные мероприятия, иногда даже умудрялась, что называется, между делом, договориться об интервью или даже целиком отписать материал, если для развлечения гостей приглашались какие-нибудь группы.

Дома она достала из шкафа свое недавнее приобретение, обошедшееся ей в весьма кругленькую сумму (весь гонорар за срочный перевод контракта и всей сопутствующей документации по заказу одного ее старого знакомого). Это было платье изумрудно-зеленого цвета, мягко обтягивающее фигуру, с глубоким декольте и очень длинное. Сорока влюбилась в него с первого взгляда, как только увидела в бутике на Новом Арбате. Оно переливалось всеми оттенками летних трав, а в вечернем свете экзотично поблескивало. Названия материала Ксения так и не запомнила, хотя продавщица повторяла его ей несколько раз. Ксения надевала платье всего раз, на Майкину свадьбу, и когда подруга его увидела, то единственное, что она сказала: «Ну, ты в нем прямо как Хозяйка Медной горы!», чем здорово обрадовала Ксюшу, которая в приливе чувств даже исполнила для подруги что-то вроде танца кобры перед заклинателем и здорово повеселила всех гостей.