В этом построении ясно отразился полководческий стиль, «почерк» царя Петра как военачальника, что можно легко проследить на примере основных полевых битв и сражений русской армии, которые состоялись в период Северной войны и проходили под руководством царя или влиянием его приказов. Этот «почерк», по-видимому, выработался постольку-поскольку физиологически Петр I был высокого роста и обладал длинными конечностями, что создавало неудобство при верховой езде, которую поэтому царь не особенно любил. Соответствующее отношение он перенес и на кавалерию как род войск в целом, стараясь отделять ее от пехоты и передоверяя командовать кавалерийскими соединениями Меншикову, Гольцу, Ренне, Бауэру, Инфланту, Пфлюгу, Ренцелю, Шаумбургу, Волконскому и другим военачальникам. На этот недостаток Петру I указывал еще в сентябре 1706 года генерал Алларт: «Конница часто без пехоты, пехота часто без конницы… от того великий вред: одно без другого быть не может»[433]. Однако в ответ на замечание Меншикова, касающееся организации взаимодействия кавалерии и пехоты, Петр отвечал: «Писал ты, чтоб разделить пехоту надвое и конницу, а не так чтоб у одного конница, а у другого пехота… и о том предлагаю, что сие (раздельное командование конницей и пехотой. – П. Б.) кажется лутче: понеже, как говорят, пеший конному не товарищ и есть розница меж конными и пешими…»[434]. Сам для себя царь выбирал управлять пехотой, однако его истинным увлечением были артиллерия и фортификация (характерно, что король Карл XII, напротив, в отличие от царя Петра предпочитал кавалерию, поэтому в бою обычно сам возглавлял атакующие кавалерийские части и подразделения). Отсюда инженерные подразделения при Петре I входили в состав артиллерийских, а звания артиллерийских офицеров по Табели о рангах были на ступень выше, чем в других родах сухопутных войск, уступая только гвардии (например, полковник артиллерии приравнивался к бригадиру в пехоте или кавалерии)[435]. По существу, во главе армии оказался инженер-артиллерист (причем самоучка, приобретший свои специальные познания после собеседований с иностранными специалистами, самостоятельного изучения литературы, а также в результате военной практики), поэтому, естественно, что его излюбленной тактикой было проведение инженерно-фортификационных мероприятий. В связи с этим, за редкими исключениями, Петр постоянно стремился укрыть полевую армию внутри фортификационных сооружений, обеспечивавших, в первую очередь, боевую работу артиллерии.

Соответственно, описанная выше Нарвская битва в 1700 году отличается тем, что вся русская армия заперлась в укрепленном лагере, где пехотные дивизии были изолированы друг от друга и от кавалерии пространством и расположением фортификационных позиций. Разделив армию на части и закрыв ее основные силы в лагере, царь уехал, сдав войска под командование иностранного военачальника – фельдмаршала д’Кроа.

В сентябре 1705 года царь в качестве Главнокомандующего привел русский корпус, по преимуществу в пехотном составе (основная часть кавалерии входила в отдельные соединения генералов Ренне и Бауэра), вместе с кавалерией союзной Польши и Саксонии в укрепленный город Гродно, а в декабре уехал оттуда (чтобы контролировать проведение мероприятий по подавлению народного восстания в Астрахани, где были казнены 285 человек и 45 умерли от пыток, и еще долго продолжался «розыск» по «астраханскому делу» с целью установить связи астраханцев со шведами и подтвердить факт государственной измены[436]), передав командование саксонскому курфюрсту Августу II и фельдмаршалу Георгу Огильви (Georg Benedict Ogilvy, более 38 лет состоял на австрийской военной службе, в русской армии служил с 1704 по 1706 гг.). В январе 1706 года около 20 тыс. шведов под командованием Карла XII блокировали в Гродно 25–27 тыс. русских и около 10 тыс. союзных им саксонцев и поляков. После бегства из Гродно Августа II, который увел с собой четыре лучших русских драгунских полка (к февралю 1706 года из 5688 драгун в шести полках по разным причинам к службе были пригодны лишь 2618 человек, а 639 драгун не имели лошадей[437]), всю саксонскую кавалерию и польскую иррегулярную конницу, оставшиеся 45 батальонов русской пехоты и 2 драгунских полка стали испытывать серьезный недостаток провианта, поскольку без конницы не могли производить сбор продовольствия и фуражировки. Вместе с голодом в лагере развились болезни – тиф и цинга, от которых умерли около 8 тыс. солдат и офицеров[438]. Кроме того, при вынужденном отступлении русских из Гродно в марте 1706 года им пришлось утопить в реке Неман 15 полевых орудий[439]. В результате этого отступления, осуществленного по льду Немана благодаря военному искусству и решительности фельдмаршала Огильви (царь Петр и генерал Меншиков, который также бежал из Гродно в Минск, издалека руководили действиями Огильви, письменно требуя от него спасти войска и решительно забыв, что Огильви на военном совете в сентябре 1705 года выступал против занятия Гродно[440]), русская армия избежала повторения разгрома под Нарвой и в июне 1706 года сосредоточилась в районе Киева, хотя и в небоеготовом состоянии (по некоторым данным, до Киева удалось довести только 14 тыс. солдат и офицеров[441], на основе которых царь приказал Меншикову сформировать в районе Фастова отдельный кавалерийский корпус в составе 17 драгунских полков для поддержки саксонских войск в Польше). Таким образом, Карл фактически одержал крупную победу и надолго обезопасил себя от царских войск (только в августе 1706 года, после присоединения войск из Курляндии и нового набора рекрутов, общая численность русских войск, сосредоточенных в районе Киева, достигла 30 тыс. солдат и офицеров[442]). По уровню достигнутых в итоге небоевых безвозвратных потерь сил и средств противника, Гродненская операция шведского командования превосходила ту победу, которую царь Петр одержал в 1708 году под Лесной, причем Петр I по существу признал поражение под Гродно, назначив ответственным за неудачу фельдмаршала Огильви, которого в том же году уволили с русской службы. В совокупности с победой фельдмаршала Реншельда над саксонско-русскими войсками в феврале 1706 года под Фрауштадтом данный успех позволил Карлу XII в августе того же года беспрепятственно вторгнуться в Саксонию, войти в Дрезден и таким путем вывести из войны главного союзника царя Петра – курфюрста Августа II.