Потребовал изменить ритуал венчания на царство. Согласились.

Потребовал зафиксировать факт избрания в письменном виде за подписями всех членов собора. Согласились.

Потребовал внести в этот акт наставление от собора к царю – «улучшать и реформировать» державу. Согласились.

Дмитрий опешил еще больше. Чуть потупил и пошел на крайность – потребовал права венчать свою будущую царицу, дабы обеспечить преемственность власти в случае своей смерти и пресечь беспорядки и драки за регентство. Согласились.

Этого не могло быть, потому что не могло быть. Как? Почему? Так же обычно поступают, когда можно давать любые обещания, ибо соблюдать их не обязательно… Но тут он осекся, встретившись с хитрым взглядом патриарха. Взглянул на своих командиров. Те, словно того и ожидая, преклонили колено. Оно и понятно – он ведь им замысла не разглашал. Никому ничего не рассказывал сверх того, что человеку требовалось знать для дела… Тяжело вздохнул и понял – выбора у него нет. Просто нет. Или в могилу, или на трон. Причем в могилу еще нужно постараться попасть…

Дмитрий мотнул головой, отгоняя дурные воспоминания и, перекрестившись, вошел в Успенский собор. Там уже было все готово. И новая корона[76], и патриарх, и гости.

3 сентября 1605 года, Москва

Коронационные торжества были в самом разгаре. Дмитрий постарался – выкатил простому люду горячительных напитков и еды, угощая. Сколько мог. Впрочем, после стольких лет голода и это было неплохо.

Сам же он лишь изредка мелькал на людях, продолжая рефлексировать.

Стук в дверь.

– Государь, – заглянул дежурный[77]. – К вам графиня Мнишек.

– О боже! – тихо прошептал Дмитрий, потирая виски. После того как его избрали, эта девица от него натурально не отставала, стараясь быть везде рядом. Насколько это вообще возможно для пленной женщины, которую, впрочем, все давно воспринимали высокопоставленной гостьей и вероятной супругой царя. Что Дмитрия несколько злило, ибо он чувствовал, что терял контроль над ситуацией.

– Ладно. Пусть войдет.

Дежурный кивнул и шире раскрыл дверь, услужливо пропуская внутрь Марину.

– Достань все оружие и положи на стол, – произнес Дмитрий, когда дежурный удалился, закрыв за собой дверь.

– У меня нет оружия, – чуть вскинув подбородок заявила девушка.

– У тебя и нет? Не верю.

– Может быть, мне раздеться донага, чтобы убедить тебя? – с вызовом произнесла она.

– Раздевайся, – невозмутимо пожал плечами Дмитрий, в упор смотря на нее.

Она оказалась удивлена и потрясена ответом. Он… выходил за рамки ее ожиданий.

Долгое вязкое замешательство. Холодная усмешка. И Марина начинает раздеваться. Впрочем, не сильно спеша. Один элемент гардероба за другим. Но, будучи одетой по польской моде, особого выигрыша эта тактика ей не принесла. Особой мороки в обнажении там не имелось.

И вот она осталось только в нижней юбке, задорно и провокационно вздымая обнаженную грудь при каждом вздохе. Дмитрий повел бровью, и Марина, чуть дрогнувшими руками, избавилась и от этого элемента одежды.

– Ты доволен?

– Вполне, – кивнул государь. – Признаться, я удивлен. Думал, что такая женщина, как ты, должна всегда носить при себе оружие. Хотя, идя ко мне, возможно, это было бы неразумно. Где ты обычно его прячешь?

– Я…

– Кинжал, я полагаю?

– Да, кинжал, – чуть помедлив, ответила Марина, а потом добавила, прямо смотря в глаза. – Я тебе не нравлюсь?

– Ты? Хм. Обернись разок, только не спеша.

Марина послушалась.

– О нет! Сказать, что ты мне нравишься, я не могу. – Ее губы дрогнули, но она смогла удержаться от проявлений ненужных эмоций и комментариев. – Это было бы неверно. Тут скорее нужно говорить о том, что ты – оживший идеал моего вожделения.

– Что?! – не сдержалась она. – Но… как?

– Твое тело, твое лицо, твой голос, твой характер – все мне по душе. Да настолько, что просто пугает. Словно какое-то волшебство. Так не бывает.

– Я… я… – попыталась что-то ответить Марина, собираясь с мыслями.

– У тебя было много мужчин?

– Ни одного.

– Серьезно? – скептически переспросил Дмитрий.

– Государь может лично в этом убедиться, – сказала девушка. – Девственность в моем случае слишком дорогой товар, чтобы отдавать его по дешевке. И уж точно не та жертва, которую должно платить за недолгое удовольствие. Я думала об этом и решила повременить. Хотя желающих хватало, несмотря на мою скромную внешность. Я… я… вообще не понимаю, почему ты называешь меня идеалом. Мое тело слишком дохлое. Я пыталась стать красивее. Но, кажется, все во мне сгорает без толку.

– Потому что ты стройна и здорова. То, что сейчас называют красивым, мне не по душе. Не говоря о том, что девочек жаль, столько жира – это болезнь с массой неприятных последствий.

– Это приятно слышать… – тихо произнесла она, задумавшись.

– А теперь одевайся, – сказал Дмитрий. – Полагаю, что пришло время все прояснить.

– Одеваться? А государь разве не желает меня? Мне показалось…

– То, что я тебя буквально вожделею, не значит, что ты сможешь поймать меня на этой слабости. Я вполне контролирую свои желания. Твое обнаженное тело услаждает мой взор, но… лучше бы ты оделась. Так мне будет легче с тобой разговаривать. Ты справишься или тебе помочь?

Минут пять спустя полностью одетая Марина села на небольшой диван рядом с Дмитрием.