Аполлинарии звонила я, и она на самом деле была рада меня слышать. Когда я сказала, что у нас с Сашей есть к ней важный разговор, она пригласила нас приехать. Договорились встретиться на следующий день днем, то есть для меня днем, для Аполлинарии это было утро.

Когда я связалась по Интернету с мамой, та не могла поверить, что я еду домой к известной певице, кумиру миллионов. Мама просила взять автограф. Мама вообще не понимала, каким образом я оказалась в окружении таких людей. Конечно, я не стала рассказывать ей обо всем, случившемся в квартире Светозаровых, чтобы лишний раз не волновать ее и бабушку, но кое-что рассказала. Мама связывалась со мной каждый день.

Дверь нам с Сашей открыл какой-то длинноволосый полуголый юноша с роскошным телом. Ему бы со стриптизом выступать, а не состоять при даме, годящейся ему в матери. Правда, тут дама одна, а в стриптиз-клуб много теток ходит, и многие из них как раз в возрасте Аполлинарии.

Прихожая оказалась на удивление небольшой. То есть она, конечно, была огромной для квартиры, в которой я родилась и выросла, но я теперь судила по квартире Светозаровых. Правда, у Аполлинарии в прихожей имелась дверь во встроенную гардеробную, а у Андрея Павловича пальто вешали на вешалки, стоявшие в прихожей.

В гостиной телевизор смотрели еще два дарования, тоже полуголые, как и первый молодой человек, красивые и накачанные. Правда, ни один из трех представителей мужского пола не вызвал у меня такого желания, какое я испытывала при виде Коли. То есть они у меня вообще никакого желания не вызвали, только интерес, подобный тому, который я испытывала при подготовке гербария к новому учебному году. Они были роскошными экземплярами, годящимися для размещения в альбоме. Ни один из трех не воспринял меня серьезно, если и обращали внимание, то на Сашу, возможно, как на конкурента, правда, быстро теряли к нему интерес. Распознавали его ориентацию?

В гостиной, куда нас провели, из мебели были только упомянутый огромный телевизор – плазменная панель, висевшая на стене, два дивана, стоявшие спинками друг к другу, и рояль. Сидящие на одном диване могли смотреть телевизор, сидящие на другом должны были смотреть на рояль. Но сейчас крышка рояля была закрыта, и двое молодых мужчин смотрели какой-то концерт. Стены были обиты тканью, а не обклеены обоями. Здесь было много света и воздуха. Вскоре я узнала, что вся квартира оформлена в таком же минималистском стиле (или как он правильно называется?). Не было ничего лишнего, никакой захламленности, никакой выставки антикварной или просто очень дорогой мебели. В моем родном городе люди крайне редко выбрасывали мебель. Во-первых, не было денег ее менять, во-вторых, покупая что-то новое, старое тоже как-то приспосабливали, в крайнем случае увозили на дачу или в деревню к родственникам. Такой чердак, как над квартирой Светозаровых (пусть и с дешевой мебелью), в моем родном городе был просто невозможен. И так освобождать квартиру, как Аполлинария, никто не стал бы.

Наконец появилась хозяйка в черном шелковом халате с вышитыми разноцветными нитками иероглифами. На ногах были черные сабо на пробковой подошве, волосы замотаны полотенцем.

– Пошли пить кофе, – позвала она нас с Сашей на кухню, которая не уступала размерами кухне в квартире Светозаровых и равнялась по площади всей квартире, в которой я родилась и выросла.

Пластиковая кухонная мебель у Аполлинарии была красной, стены – ослепительно-белыми. В кухне было очень светло и празднично. Прихватки, полотенца, занавески тоже были яркими, и в них сочетались белый и красный цвета. Посуда тоже была красно-белой. Я даже не могла представить, сколько все это стоит. И что еще есть в этой квартире?!

Кофе варила сама Аполлинария. К нему подала домашнее печенье и мармелад.

– Ну, какие новости? – наконец спросила она у нас с Сашей.

Мой друг рассказал про посещение нотариуса, встречу с секретаршей и свои мысли по этому поводу. Известная певица слушала очень внимательно, в процессе курила сигарету, вставленную в мундштук. Я не знала, что она курит. Это же вроде плохо для голоса? Или она делает это лишь изредка? После того как Саша закончил говорить, Аполлинария долго молчала.

– Я тоже с ней встречалась, – призналась она.

– С секретаршей?! – воскликнули мы хором с Сашей.

– Ну, теперь я уже не знаю, кто она на самом деле…

Аполлинария сообщила, что недели за две до встречи одноклассников ей на мобильный (ее личный мобильный, известный весьма ограниченному количеству людей) позвонила женщина, представившаяся секретаршей нотариуса, который на постоянной основе работает с Андреем Павловичем Светозаровым, и попросила о встрече. Женщина сказала, что имеющаяся у нее информация может быть весьма интересна и полезна Аполлинарии Борисовне, а также просила никому не сообщать о ее звонке, так как ее начальник не знает о ее инициативе.

Аполлинария спросила, зачем она это делает. Женщина невозмутимо ответила, что ей нужны деньги. Она живет одна, без мужа, у нее двое детей и мама-пенсионерка. Зарплата оставляет желать лучшего. Тогда Аполлинария поинтересовалась, сколько будет стоить предлагаемая информация. Женщина сказала, что ее устроит тысяча долларов. Известная певица взяла названную сумму и поехала на встречу одна.

В назначенном месте в назначенное время к ней в машину (Аполлинария была за рулем) села женщина лет тридцати пяти, прилично, хотя и не очень дорого одетая. Она сообщила, что известный Аполлинарии Борисовне Андрей Павлович Светозаров приходил в нотариальную контору, где работает дама, с целью составить завещание. Печатать текст пришлось ей. Когда она отдавала выполненную работу своему начальнику, тот с большим сожалением сообщил ей, что его постоянный клиент и «такой хороший человек» смертельно болен. О своей болезни он узнал слишком поздно, излечиться уже невозможно ни в одной стране мира ни за какие деньги, и жить ему осталось максимально полгода, а возможно, и пару месяцев.

– Так Римма же говорила что-то подобное! – вспомнила я. – Она же рассчитывает на смерть Андрея Павловича, поэтому не хочет с ним разводиться. Как бывшая жена она ничего не получит, а как вдова станет богатой наследницей. Значит, он в самом деле серьезно болен?

– Я не знаю, – сказала Аполлинария. – Вообще Андрей сильно располнел за последний год. Он всегда был склонен к полноте, но тут его здорово разнесло. Если не ошибаюсь, то в случае самой плохой болезни люди резко худеют. Хотя кто знает, что там у него…

– Я не понял, за что она хотела тысячу долларов, – признался Саша.

Я тоже не поняла и сказала об этом. Аполлинария усмехнулась.

– Она хотела тысячу долларов за содержание завещания. И я ей ее отдала. Если бы запросила больше, отдала бы больше. Конечно, десять бы не дала, но… Неважно. Мне было интересно узнать, кому и сколько Андрей завещал.

Мы вопросительно посмотрели на известную певицу.

Оказалось, что все свое состояние и имущество Андрей Павлович разделил между одноклассниками, в те злосчастные выходные собиравшимися в его квартире. Римме он оставлял однокомнатную квартиру, которую, как оказалось, уже купил специально для нее, и десять тысяч долларов на первое время. Также из оставшихся денег следовало оплачивать лечение сына, хотя, как поняла секретарша нотариуса, а вместе с ней и Аполлинария, Андрей Павлович не верил в его выздоровление. То есть в нем следовало поддерживать жизнь, пока он жив. Про дочь не было ни слова, вероятно, он считал ее умершей – или точно знал, что она умерла.