и даже более безопасны, чем дневные. Не зря возглавлявший тогда корабельный отряд лейтенант В.В. Утгоф, организовывал соответствующие ночные тренировки летчиков, ибо взлет с водной поверхности, тем более ночью, имеет свои особенности и к ним надо привыкнуть и приспособиться. Главной особенностью было отсутствие ориентиров, когда поверхность воды не позволяет глазу зацепиться за ориентир. Кроме того, в процессе разбега для взлета нельзя допускать кренение аэроплана, чтобы не зацепить крыльями водную поверхность. К сожалению, не все летчики в отрядах имели такой опыт.

Лейтенант Ярыгин знал, что его летающая лодка обладает изрядной мореходностью, позволяющей ей взлетать при значительном волнении и зыби. Но одно дело – знать, другое дело – уметь этим воспользоваться. Ему предстояло поднять свой «М-9» с волны, визуально, на глаз высотой до 6–7 футов, при весьма свежем ветре. Он знал, что при взлете особенно опасны удары реданом о гребень волны, когда самолет испытывает сильные нагрузки. Были случаи, когда при этом ломались бензиновые трубки, соединяющие главный бензиновый бак с расходным баком.

Ярыгин, сориентировав гидроаэроплан на волне против ветра, когда подъемная сила крыльев увеличивается, выбрал момент более-менее пологой волны, по собственному опыту зная, что поворот на воде при порывах ветра очень опасен, запустил свой девятицилиндровый 150-сильный «Сальмсон» на полную мощность. Гидроаэроплан мотало из стороны в сторону, казалось, еще мгновение, и он коснется крылом волны, но вот лодка вышла на редан, сконструированный с целью уменьшения подсасывающего действия воды при разбеге, что дает возможность корпусу «отлипнуть» от воды, и начался режим глиссирования… Наконец, Ярыгин почувствовал – отрыв… И его летающая лодка, слегка проваливаясь, ступенями начала набирать высоту, взяв в ночной мгле курс на Варну. Ярыгин и его наблюдатель прапорщик Жуков вздохнули спокойнее… Подлетали тихо, не зря у гидро «М-9» были установлены глушители на выхлопных трубах двигателя. Но противовоздушная оборона порта все-таки обнаружила аэропланы и открыла пушечный и пулеметный огонь. Слева и справа от «М-9» рвались шрапнели, одна, вторая, третья… Адский грохот и ослепительные вспышки… требовали от пилота максимум выдержки и внимания. Пулеметные очереди сверлили темноту… Увертываясь от зенитных и шрапнельных снарядов, гидроаэроплан лейтенанта Ярыгина спускался ниже и ниже. Вдали показались огни Варненского порта.

– Ну, Жуков, давай!

На высоте пятисот метров пошла первая бомба. Взрыв… Неудачно. Лейтенант снизился еще. Второй разрыв, третий… В порту заполыхало огнем! Ярыгин успел заметить, что его три товарища тоже отбомбились удачно. Порт осветился всполохами пламени – горели склады и какое-то судно… В полной темноте, не обращая внимания на вспышки снарядов, гидроаэропланы повернули домой – на свой гидрокрейсер. Настроение было приподнятое. Задание выполнили. И тут лейтенант Ярыгин понял, вернее почувствовал, что перебит левый элерон, плохо слушается руль поворота, трещит перкалевая обшивка крыла… В ту же секунду его настиг грохот разорвавшегося рядом с ним зенитного снаряда…

– Черт возьми! – выругался Сергей. – Надо дотянуть!

Теперь все зависело от прочности машины. Гидроаэроплан «М-9» был надежной машиной и выдержал. Они дотянули. Когда гидро коснулся воды и заскользил, подпрыгивая на волнах, Ярыгин перекрестился: «Слава Богу! Долетели!» Крестился и его наблюдатель, прапорщик Жуков – человек не робкого десятка. Луч прожектора с гидрокрейсера нащупал на воде их машину. Со спущенной шлюпки завели трос и начали буксировать гидроаэроплан к борту. «Вот теперь все! Мы дома», – пронеслось в голове Сергея. Поворотная стрела зацепила четырьмя гаками и медленно подняла его израненный аппарат с воды и аккуратно перенесла на борт. Доложив о выполнении задания, утомленный переживаниями и стаканом коньяка, Сергей уснул в каюте мертвецким сном.

Этот ответный удар по Варне в ночь с 29 на 30 августа шести наших летающих лодок, сбросивших 54 бомбы на ангары вражеской воздушной станции и на пункт базирования германских подводных лодок, нанес существенный вред неприятелю.

Забегая вперед, скажу, что за личную смелость, летное мастерство и героизм, проявленные в этих операциях, позже, в начале февраля 1917 года приказом по Морскому Ведомству от 06. 02. 1917 г. лейтенант Сергей Яковлевич Ярыгин был награжден Георгиевским оружием с надписью «За храбрость», «за то, что в ночь с 29 на 30 августа 1916 года при особо неблагоприятных условиях погоды, под действительным огнем противника совершил налет на город Варну и сбросил бомбы, нанесшие существенный вред неприятелю».

Заболев небом, Сергей Ярыгин рвался ввысь. Правильно говорят: болезнь небом неизлечима! Летчики упорно тренировались, отрабатывая новые задачи современного боя, такие как воздушная стрельба, фотографирование целей, групповая слетанность звеньев, точечное бомбометание. О лейтенанте С.Я. Ярыгине сослуживцы говорили: «Пилот от Бога, у других руки, а у него крылья. Такое в небе вытворяет!»

7 сентября 1916 года два неприятельских аэроплана были отогнаны от Констанцы двумя нашими гидроаэропланами. Отрядом гидроаэропланов, базировавшихся на озере Сингол, командовал летчик лейтенант В.Р. Качинский. 11 сентября 1916 года шесть гидроаэропланов под начальством лейтенанта Качинского с наступлением темноты атаковали Варну, сбросив бомбы, большинство которых взорвались возле ангаров, часть у Евксинограда и в самом городе. Гидроаэропланы возвращались под утро, без ветерка, без колебаний: ни воздушных ям, ни колодцев… Красота! Зеленовато-синее небо безоблачно, только на востоке краснела узкая полоска восхода. Но при возвращении один гидроаэроплан из-за отказа двигателя произвел посадку на воду у мыса Калиакра. Аппарат затонул, а экипаж был спасен нашим миноносцем.

Спустя две недели, 26 сентября четыре наших гидроаэроплана совершили налет на Мангалию.

Осень в Крыму еще не наступила, хотя по календарю стоял октябрь. Погода была теплая, летняя. С палуб кораблей близкий берег виделся по-летнему зеленым, но уже с яркими желтыми и красными пятнами листвы…

В 6 часов 15 минут утра 7 октября 1916 года жители Севастополя и экипажи кораблей ,стоявших у причалов, пирсов и на якорях в Северной и Южной бухтах, услышали громоподобный звук мощного взрыва. Было видно, как над носовой частью линкора «Императрица Мария» высоко взвился столб черного дыма.

«Императрица Мария» – головной корабль серии из четырех линкоров-дредноутов, заложенных в Николаеве на верфи «Руссуд» в 1911 году. Линкор спустили на воду, когда вовсю уже шла война. Длина линкора – 186 метров, ширина – 27,4 метра, осадка – 9 метров. Команда 1260 человек. В четырех трехорудийных башнях линкора размещалось двенадцать двенадцатидюймовых орудий главного калибра. Вооружение дополняли тридцать две пушки противоминного и зенитного калибров. Броневой пояс толщиной без малого четверть метра проходил по всему борту линкора. Это был самый мощный и современный корабль, ходовые и боевые качества которого по достоинству оценил командующий флотом вице-адмирал А.В. Колчак, сделавший его флагманским кораблем.

На третьем году войны с Германией, среди бела дня, в Севастопольской бухте взорвался