освежали пол. Несмотря на военное время, в меню значились: ерши агротень, вареники ленивые, щи николаевские, солянка сборная, рассольник, свиная ножка, гуляш, буженина с капустой. На десерт – кизиловое и грушевое мороженое. Карта вин вполне приличная…

Сергей Ярыгин чувствовал себя именинником. Первый тост был за лейтенантское звание:

– Сергей за тебя! За твой успех! Господа, за здоровье новоиспеченного лейтенанта!

Потом, пошли тосты «За Победу!», «За Государя Императора!», «За дам!», «За воздушный флот!»… Офицеры засиделись в ресторане допоздна…

Традиция «обмывания» очередного воинского звания сохранилась и в советском военно-морском флоте. И я «обмывал», в соответствии с традицией, свои лейтенантские звездочки в ресторане в Севастополе, и тоже в июле, только 57 лет спустя, в 1973 году…

В 1916 году гидроавиация занимала основное место в противолодочной обороне Черноморского флота. Помимо Севастополя, береговые авиационные станции были созданы в апреле 1916 года на завоеванной территории Турции в Ризе, где базировалось шесть гидроаэропланов, и в Трапезунде, где было два гидроаэроплана, позже – в Сухуме, где размещалось шесть гидроаэропланов. Именно вылетевшие в середине августа из Сухума три наших гидро, у мыса Пицунда атаковали германскую подводную лодку «UB-33», сбросив на нее шесть больших и малых бомб. Подводная лодка, по всей вероятности поврежденная, вернулась в Варну.

Молодой, энергичный командующий Черноморским флотом вице-адмирал А.В. Колчак в своих планах видел не отдельные полеты аэропланов над морем, а целую эскадру гидрокрейсеров, несущих на палубах гидроаэропланы, внезапно приближающуюся к кораблям противника или наносящую удар своим авиакрылом по береговым объектам. Кстати, именно благодаря вице-адмиралу Колчаку появилось название «гидрокрейсер». До него авианесущие суда называли и «авиаматками», и «авиационными баржами», и «гидротранспортами».

В августе 1916 года произошло мистическое событие —русские летчики увидели на горе Арарат Ноев Ковчег! Исследователь Б. Романов в своей работе «Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала» писал: «Ни до, ни после Ноев Ковчег не открывался людям в такой полноте и сохранности, никогда ни до, ни после Ковчег не видело так много людей, и никогда многочисленные материальные свидетельства, собранные очевидцами, не пропадали таким таинственным образом». Лето 1916 года в Армении было очень жарким. Ледник на горе Арарат отступил к вершине. Русский военный летчик В. Росковицкий, совершавший в августе 1916 года полет над Араратом, позже в 1939 году в статье в журнале «New Eden» вспоминал: «Мы, группа русских авиаторов, базировались на временном аэродроме примерно в 25 милях к северо-западу от горы Арарат. День стоял сухой и жаркий… Предстоял испытательный высотный полет. …Мы сделали несколько кругов, пока не достигли высоты 14 000 футов, и на несколько минут прекратили подъем, чтобы привыкнуть к высоте… Прекрасный белый пик, теперь был лишь немного выше нас… Не могу объяснить, почему повернул и повел самолет прямо к нему. Пара кругов вокруг снежного купола… Я взглянул вниз и чуть не упал в обморок. Подводная лодка? Нет, мы видели короткие толстые мачты, но верхняя часть была округлена, и только плоский выступ в пять дюймов высотой проходил вдоль корпуса. Странная конструкция! Мы снизились насколько возможно и сделали несколько кругов… Нас удивили размеры судна! …Его можно было, пожалуй, сравнить с современным боевым кораблем. Оно лежало на берегу озера, а его кормовая часть (примерно на четверть общей длины) уходила в воду. Судно было частично разобрано спереди (и с кормы) и имело огромный дверной проем. Осмотрев все, что можно увидеть с воздуха, мы побили все рекорды скорости, возвращаясь на аэродром».

О находке по инстанциям доложили в Петроград. К Арарату было отправлено два отряда солдат – около 150 человек. Были выполнены подробные измерения, чертежи и множество фотографий. Внутри ковчега оказались сотни маленьких помещений и несколько очень больших с высокими полками. Отчет об экспедиции был отослан в Петроград. Дальше следы его теряются…

Весть о том, что найден Ковчег, быстро разлетелась по Кавказской армии и Черноморскому флоту. Лейтенант Ярыгин узнал об этом событии от летчиков с аэродрома в Трапезунде, а те, в свою очередь, от авиаторов, непосредственных участников события, базировавшихся на временном аэродроме у горы Арарат.

«Чудны дела твои, Господи», – думал об этом событии Ярыгин.

Знамение 1916 года было явлено России! Оно предупреждало! В соответствии с библейской хронологией, пять тысяч лет назад Бог предупредил Ноя о грядущей катастрофе – Потопе – страшной волне, и повелел ему строить для спасения корабль Ковчег. Так и Россию Бог предупреждал о грядущей национальной катастрофе, о революции, о братоубийственной Гражданской войне! О страшной волне голода, смерти и разрухи, которая захлестнет страну!

Понял ли кто-нибудь в России в 1916 году, когда шла империалистическая бойня, этот символ? Это знамение? Не знаю… Наверное, все было как всегда на Руси: «Делай, что должно, и будь, что будет!»

С появлением румынско-австрийского и румынско-болгарского фронтов Верховному главнокомандованию пришлось менять свои планы. Для развертывания сил Черноморского флота на румынском направлении в августе 1916 года было осуществлено одно из первых в мире массированных применений авиации морского базирования против береговых объектов порта Варны. После разведки 6–8 августа подводной лодкой «Тюлень» Варненского рейда 10 августа из Севастополя, с целью бомбардировки Варны, вышел отряд в составе гидрокрейсера «Алмаз», гидрокрейсеров «Император Александр I», «Император Николай I», имевших на борту восемь гидроаэропланов типа «М-9» и двенадцать – типа «М-5», под прикрытием линейного корабля «Императрица Екатерина Великая» и пяти эскадренных миноносцев, на одном из них – «Счастливом» – был флаг вице-адмирала А. Колчака, руководившего действиями ударной группы.

Подойдя к Варненской бухте, на рассвете 12 августа, отряд на дистанции 25 миль, на ее параллели, спустил на воду гидроаэропланы. К сожалению, сильное волнение и отсутствие у части пилотов опыта взлета с высокой волны не позволили поднять в воздух все авиакрыло в двадцать гидроаэропланов. При свежем ветре и зыби некоторые морские летчики не смогли осуществить взлет.

Морской летчик лейтенант С.Я. Ярыгин с наблюдающим прапорщиком Жуковым, невзирая на сильное волнение, взлетели на своем гидроаэроплане «М-9» и взяли курс на маяк Калиакра. Мотор работал нормально, но, несмотря на все усилия пилота, аэроплан не хотел набирать высоту более 1500 метров.

– Черт возьми! – чертыхался Сергей, – не тянет мотор, хоть ты тресни!

Время шло, топливо расходовалось, а на такой высоте к Варне не прорваться, понимал лейтенант Ярыгин. Он изменил курс и повел свой аппарат на Евксиноград. В этот момент наблюдающим прапорщиком Жуковым была обнаружена подводная лодка, идущая курсом на Ост. Ярыгин принял решение бомбить лодку, и две пудовые бомбы были сброшены на цель. После чего оставшийся малый запас топлива заставил лейтенанта