— Разрешите предложить, господа.— Делео позволил мячу подпрыгнуть разок. Теперь он опять забрал его в свои руки, Уайатт наблюдал за присутствующими, пока Делео развивал вторую часть своего плана. О человеке с вирусами в бутылке будет известно лишь здесь присутствующим. Для публики Делео предложил следующую версию: опасный психически больной убежал из государственного сумасшедшего дома Прово, Его пытались задержать. Но он вырвался, убив при этом человека, и скрылся в горах Онакви.

— Неплохо. Совсем неплохо,— одобрил шериф Сандор, немного скосив глаза. Этот человек в простом коричневом костюме, должно быть, неплохой шериф. — Это объяснит причину охоты на человека, а сведения о том, что он способен убить, заставят людей держаться от него подальше.

— Но что потом? — спросил Макдональд.— Я имею в виду — что мы будем делать с ним, если поймаем? Мы же не хотим от него заразиться. И не хотим распространить эту заразу.

— Распространение меня не волнует,— сказал Конрад, снова переместив сигару во рту.— Достаточно того, что мы сами не хотим заразиться. И точка.

— Я полагаю, у вас есть конкретные предложения?— спросил Макдональд у Делео с плохо скрытым презрением к мнению начальника полиции Туэле.

— Нам нужно только, чтобы вы помогли его обнаружить,— сказал Делео.— Когда мы будем знать, где он находится, мы вызовем наших людей в специальных костюмах «ХБВД»…

— «ХБВД»? — переспросил Конрад.

— «Химические и бактериологические военные действия»,— объяснил Делео.— В таких костюмах можно будет подойти к нему, ничем не рискуя. Но это уже не ваша забота. Сообщите нам только, где он. Мы доставим туда наших людей на вертолетах и будем действовать сами.

— Это уже лучше,— сказал шериф Конрад.

Уайатт глубоко вздохнул. Легенда сработала. Они все проглотили, всему поверили. Совещание заканчивалось именно так, как наметил Делео, или полковник Инглиш, или кто-то там еще в Вашингтоне. Это была самая лучшая часть всей операции. Версия о том, что Донован — носитель инфекции, заставит этих людей держаться от него подальше. Теперь можно не беспокоиться, что солдаты из дорожного патруля, или люди шерифа, или даже простые полицейские из Туэле, встретив Донована, выслушают его рассказ или направят к какому-нибудь районному адвокату, который будет его слушать. Донован останется под колпаком. План удался, он сработает.

— А что если мы не сможем позвонить, если возникнет какая-нибудь задержка? Что, если он вооружен? Ах да, черт возьми, ему даже не надо быть вооруженным. Этот тип гуляет с какой-то чертовой заразой… Это получше бомбы. Как будто он сам бомба. Какой риск для моих людей! И для всех, кто примет участие в операции.

— Мы это понимаем,— сказал Делео.

— Очень любезно с вашей стороны,— ответил шериф. Тут заговорил капитан Стерлинг из полиции Солт-Лейк-Сити.

— Не знаю. Здесь этот план, может быть, сработает. Но если ему удастся преодолеть горы Окуир и войти в Солт-Лейк-Сити или даже в предместья Ривертон, Мидвейл, Муррей, там будет совсем другая игра.

— Что бы вы в таком случае сделали? — спросил шериф капитана.

— Я бы попросил комиссара дать приказ стрелять без предупреждения.

— Он вам нужен живым? — спросил Макдональд.

— Не обязательно,— ответил Делео.

— Но, сэр…— начал было Рой Фиппс, обращаясь к генералу.

Уайатт покачал головой. Он понял, что имел в виду Фиппс. И разделял его чувства. Этот вариант заранее не обсуждался. Делео ни слова не говорил о расстреле на месте. И, насколько известно Уайатту, никто другой тоже. Логично было бы передать этот вопрос на решение ему — генералу. Тогда зачем генералы, если самозваные подполковники, а в действительности только лейтенанты, принимают решение о расстреле на месте?

Разумеется, в этом была своеобразная логика. Надежнейший способ держать колпак закрытым. И никакого шума. Но ведь этот Донован ничего плохого не сделал. Да и никто другой. Виновата погода, неожиданная гроза. И безмозглый пилот… Но теперь уже слишком поздно беспокоиться обо всем этом. Или о чем-либо в отдельности.

Он снова взглянул на нечеткую фотографию. Тем временем Делео объяснял, как они могли бы признаться, что совершили промашку, что пострадал совсем не тот человек, а затем через день-два объявить, что этот несуществующий сумасшедший пойман. Такое случается.

Конечно, случается, подумал Уайатт. И тут он увидел, что собравшиеся уже расходятся. Он сидел тут, уставившись на фотографию, фотографию мертвого человека. Уайатт встал.

— Спасибо, господа. Мы всем вам благодарны. Мы, конечно, должны быть готовы действовать в любой момент.

Чеканя шаг, генерал покинул зал, предоставив Делео уточнять подробности связи и места расположения людей. Это входило в обязанности подполковника, каковым он себя представил. Он был чертовски силен по этой части.

20 ЧАСОВ 50 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Полю было бы очень интересно понаблюдать за заходом солнца в этой необычной по своему рельефу местности, если бы его не занимал чрезвычайно важный вопрос. Две горных цепи убегали на юг и на север: позади горы Онакви, а прямо перед ним, на востоке, примерно в десяти милях за долиной Раш,— горный массив Окуир. Обычно при закате небо сначала темнеет на востоке. На западе оно загорается красным светом и лишь потом, перебирая все цвета радуги до сине-фиолетового, постепенно гаснет. Тут же после того, как солнце зашло за горы Онакви, тени поползли с запада на восток. Самую высокую из гор Окуир все еще освещали слабые лучи отраженного света, но у подножья уже залегла густая тень. Долина еще не была погружена во тьму, и было интересно наблюдать, как два потока теней двигались друг другу навстречу, чтобы встретиться чуть западнее ее центра.

Интересно и жизненно важно. Поль намеревался совершить свой опасный переход через долину Раш в темноте. Сделать это днем невозможно — человек будет виден на расстоянии нескольких миль. Даже при лунном свете это довольно рискованно. Поэтому Поль рассчитывал спрятаться у подножья Онакви — в последнем надежном укрытии — и тут дождаться темноты, а затем как можно быстрее устремиться на восток, пытаясь пересечь долину и достичь гор Окуир до появления луны в час ночи. Это означало, что ему придется пройти девять миль примерно за четыре часа. Спрятаться в долине было негде — там росла лишь полынь да местами чахлая трава. Он мог надеяться только на темноту, и поэтому ему во что бы то ни стало надо было преодолеть весь путь за четыре