– Ну, конечно! Мы вообще за этим кладом не полезли бы никогда, если бы они нам ультиматум не выставили.

– Поняла. – Марина замолчала и молчала довольно долго. Наконец, решившись, произнесла:

– Мы со Славкой вчера посоветовались и решились тебе рассказать. Ты ничего не пожалела, чтобы меня спасти, и я хочу тебе поведать о нашей тайне.

Леля хотела вначале отмахнуться от благодарности, но услышав про тайну, замерла в ожидании.

– Когда мы только поженились, – начала она осторожно, – мы любили обследовать наши окрестности и устраивали разные прогулки. Так вот. Однажды мы гуляли по этому заповеднику и был прекрасный день. Ничего не предвещало дождя. И вдруг резко стало темно, и молнии засверкали, озаряя все с ужасающим громом. Мы особо не испугались, но памятуя, что около больших деревьев прятаться нельзя и идти тоже не стоит, решили залезть в густой невысокий ельник. Все мокрые, мы, смеясь и обнимая друг друга, сидели и пережидали самый пик этой грозы. А она сверкала ровно над Маурой. Такое ощущение было, что мы в эпицентре взрыва. И тут молния ударила почти рядом с нами, и мы увидели, как небольшой склон осветился как будто изнутри. Из-под земли засверкали драгоценные камни, выложенные дивным узором, и тут я увидела лик Богородицы с младенцем на руках. Огромная икона, выложенная изумрудами, рубинами, сапфирами. Красота необыкновенная. Мы со Славкой смотрели на нее и плакали от счастья. Восторг души, про который мы только слышали, ощущался реально. Это чудо длилось совсем недолго, но настолько ясно! И мы оба видели это. Ты веришь?

– Конечно, – прошептала Леля, – конечно, я верю. А потом?

– Потом гроза кончилась, и мы стали обследовать то место, но все выглядело как обычно, только простые камни и ничего больше. Мы никому не рассказали. Да и кто бы поверил? Или, не дай Бог, стали бы драгоценности откапывать. Мы сразу покрестились, стали ходить в церковь. Однажды я на исповеди рассказала эту историю старцу в Псково-Печерской лавре. И он мне сказал, что мне не случайно дали увидеть это чудо. У Бога случайностей не бывает. Значит, встретится мне на пути человек, которому надо будет показать это место. Я спросила, как я узнаю, а он мне сказал, что это будет обычная девушка. И мне сердце подскажет. Вот оно мне и подсказало. Мы покажем тебе это место. А теперь скажи, ведь ты его ищешь?

– Да, – выдохнула Леля, – я не могу тебе всего рассказать…

– Не надо, я понимаю, что в этих вопросах любопытства быть не может. Хотя, – улыбнулась она, – если можно, то расскажешь потом, ладно?

– Потом – да, сейчас не могу.

– Договорились. Вот, кстати, и наша святая гора Маура.

Они припарковались на стоянке и вышли из машины.

– Мы будем ждать машину Николая? – спросила Леля, вся дрожа от нетерпения, или пойдем?

– Конечно, пойдем. Про Сережу старец ничего мне не говорил. Ты уж сама решай. Я попросила Николая, чтобы они с ним съездили на рынок, поболтали и приезжали через часик. А мы пока прогуляемся. Он не любит пеших прогулок, рыбак! В общем, он быстро согласился.

Слава закрыл машину.

– Ну что, девчонки, пошли?

Леля шла следом за Славой и старалась запомнить дорогу.

Но понимала, что ее топографический опыт крайне скуден, чтобы найти дорогу в лесу. Хоть бы ангелы помогли, мысленно взмолилась она.

И тут услышала:

– Не волнуйся, мы рядом с тобой.

Марина вдруг обернулась и сказала:

– Я потом нарисую тебе точный план, ты сможешь сама найти. Видишь вон ту елку, у нее пик самый высокий. Надо идти на нее, мы сами сначала так ориентировались. Это теперь можем дойти с любой точки. А само место ты потом не пропустишь, мы его отметили.

Очень скоро они вышли на небольшую полянку, окруженную невысоким ельником. Пришлось продираться сквозь густые лапы, зажмурив глаза. Ветки хлестались и царапались не очень приветливо.

– Они всегда такие и почему-то не растут, – Марина улыбнулась, – чувствуешь место?

Леля вдруг ощутила, как сердце у нее забилось от волнения, и уже знакомое ощущение неземной любви заполнило душу.

– Да, как тут хорошо.

Они остановились рядом с пологим склоном, на котором лежали еловые лапы. Слава убрал их в сторону, и она увидела прямоугольник размером два на три метра, не больше. Он был обозначен гранитными камнями, аккуратно выложенными, по всей видимости, самими ребятами.

– Это вы отметили?

– Да, практически в первый же вечер. Мы, чтобы не забыть, точно по тем размерам положили камни. Мы закрываем все ельником, чтобы никто не обратил внимания. Но здесь гулять запрещено… Хотя, конечно, народ наш везде ходит.

Все замолчали. Постояв немного, ребята сообщили, что они сходят к ручью, прогуляются, а Леля может побыть здесь одна. Они нырнули в заросли ельника и исчезли из виду. Через пару мгновений их шаги стали не слышны.

Леля благодарно посмотрела им вслед и, встав напротив воображаемой иконы, попыталась сосредоточиться на событиях тысячелетней давности.

Четыре монаха тихо идут по склону почти черной горы. Солнца не видно, рассвет только начинает светиться на горизонте. Вчетвером они еле несут что-то тяжелое, завернутое в покрывало. Они подходят к небольшой поляне диких орхидей, растущих на склоне, которые плотным узором теснятся только в этом месте.

– Здесь,– говорит один из них.

– Пора, – отвечает другой.

Они встают на колени с четырех сторон и начинают молиться. В руках они держат кресты. Постепенно кресты начинают светиться все сильнее и сильнее. И вот лучи их соединяются, и вся полянка озаряется ярким золотым светом. И под действием этого света все становится прозрачным. Они смотрят в склон горы и видят огромный город, который неизмеримо больше, чем гора, которая его скрывает. Это целый мир, который живет и существует в другом пространстве.

– О, Пресвятая Богородица, Дверь Небесная, указующая нам путь в Царство Славы, стань Дверью и града сего сокровенного, – произносит старец.

– Пусть не ведает о нем никто до поры, – отвечает второй.

– Господи, Дух Святой! Стань Печатью этой Двери.

– Пусть откроется эта Дверь только избранным Тобой, людям и ангелам. А кресты чудотворные станут ключами, которые засияют в их руках.

Они поднимают огромную икону, которую принесли с собой, и опускают ее по ту сторону прозрачного мира. Потом соединяют кресты в единый центр. Их общий луч озаряет ее ярким светом и заставляет играть камни на драгоценном окладе. Но постепенно изображение тускнеет, прозрачность уходит. Вся картина другого мира медленно исчезает, унося с собой и икону. И,