За неделю до немецкого наступления начальник Генерального штаба маршал Шапошников позвонил по бодо:

«Шапошников: — В связи с переходом к временной обороне Верховный главнокомандующий считает необходимым взять от вас в свой резерв две дивизии. Дивизии должны быть достаточно укомплектованы и с артиллерией. Какие дивизии вы можете выделить?

Конев: — Докладываю: ни одной дивизии укомплектованной нет. Все дивизии, выведенные в резерв, слишком малочисленны. Укомплектование ещё не прибыло. Могу выполнить через пять дней по прибытии пополнения.

Шапошников: — Кто командует этими дивизиями? В какой численности эти дивизии и какие номера этих дивизий?

Конев: — Могу выделить с большим ущербом для фронта 64-ю СД и 1-ю МСД. 1-й командует Герой Советского Союза Лизюков, 64-й — полковник Грязнев. Прошу взамен этого 10-ю ТД не расформировывать, а сформировать и сделать её мотострелковой дивизией».

Шапошников попросил охарактеризовать выделяемые дивизии: численный состав стрелковых полков и танкового полка 1-й мотострелковой дивизии. Как оказалось, он насчитывал 45 танков. Правда, все танки были старых образцов.

Любопытная деталь. Во-первых, диалог начальника Генштаба и комфронта демонстрирует проблему, которая в первый период войны буквально по рукам и ногам связывала командный состав Красной армии, — несамостоятельность в принятии тех или иных решений, полное отсутствие командирской инициативы. (Впоследствии этот стиль работы Ставки и Генштаба исчезнет.) Шапошников действует как офицер по особым поручениям Верховного главнокомандующего. Ни больше ни меньше. И, во-вторых, Конев, хорошо понимая ситуацию и то, что отказать он не может, пытается затянуть сроки передачи дивизий. Можно предположить, что он ожидал: немцы ударят раньше, чем истечёт пятидневный срок. Затем, когда его дипломатия не удалась, делает ещё одну попытку хоть что-то выторговать: оставить ему 10-ю танковую, пополнить её и реорганизовать в мотострелковую.

Но в разговоре с маршалом Шапошниковым Конев отступает до определённого рубежа. Более того, несколько дней назад со смутной душой возвратившийся из Ставки, где ожидал иного, более конкретного разговора о предстоящих боях, комфронта обрушивает поток информации на начальника Генерального штаба в надежде на то, что отреагирует хотя бы он, не просто профессиональный военный, а маршал, понимающий всю сложность обстоятельств, сложившихся в секторе Вяземской обороны.

«Шапошников: — Я считаю, что вы мало выделили стрелковых дивизий, можно выделить больше. Какую, кроме 64-й, можете дать в резерв Ставки?

Конев: — Из стрелковых дивизий выделить больше никого не могу, так как все остальные дивизии исключительно малочисленные. Прошу утвердить названные мною 1-ю МСД и 64-ю дивизии. У нас это лучшие дивизии. И они дрались крепко. Всё, что могу сделать для их укомплектования, сделаю из внутренних ресурсов, но чего-либо значительного из людского пополнения наскрести не смогу. Ваши указания — побольше выделить резервов — сейчас выполнить не сумею. Армии занимают широкие фронты, плохо укомплектованы, имеют недостатки пулемётного и артиллерийского вооружения; на ряде участков фронт обороны вытянут в линию, не имея вторых эшелонов в полках и дивизиях. Есть полки, имеющие численность 130—200 человек. Ваши указания приму к исполнению и всё, что позволит обстановка, вытяну в резерв. Докладываю, что положение 22-й армии немного улучшилось, но ещё стабильность не достигнута. Поэтому резерв на правом фланге иметь крайне необходимо, но сейчас создать их не имею возможности. Сегодня приказал 243-ю стрелковую дивизию 29-й армии, находящуюся в армейском резерве, ввести в бой на направлении Ивашков на участке 22-й армии с тем, чтобы ликвидировать группу противника, переправившуюся на восточный берег реки Западная Двина. Прошу ускорить присылку нам пополнения. Повторяю, что фронт у нас очень жидкий. Всё».

В двадцатых числах сентября из штаба в Касне в Москву были направлены ещё несколько документов, которые подтверждали предыдущие сообщения — противник вот-вот атакует в ближайшие несколько дней.

Конев не ошибался.

Двадцать четвертого сентября по ту сторону фронта в Смоленске в штабе группы армий «Центр» состоялось последнее оперативное совещание всех командующих пехотных армий и танковых групп. На совещание из Берлина прибыли главнокомандующий сухопутными войсками Германии фельдмаршал Браухич со своим начальником штаба генералом Гальдером. 26 сентября командующие армиями и танковыми группами получили приказ о наступлении: 4-я полевая армия и 4-я танковая группа должны наносить удар по обеим сторонам шоссе Рославль—Москва, затем, наступая по линии шоссе Смоленск-Москва, замкнуть кольцо вокруг Вязьмы. Их действия дополняло наступление частей 9-й полевой армии и 3-й танковой группы. Подвижные части этих соединений должны были выйти восточнее верховьев Днепра и соединиться с подразделениями 4-й танковой группы. Тем временем части 4-й и 9-й армий, которые расположены между ударными группировками, наносят сковывающие удары в районе Ярцево—Ельня. А на южном крыле 2-я полевая армия получила задачу наступать в направлении Сухиничи—Мещовск с обходом Брянска с северо-запада. 2-я танковая группа должна была наступать на Севск—Орёл и во взаимодействии с частями 2-й полевой армии окружить и уничтожить советские войска в районе Брянска.

Словно предвидя это, 26 сентября Конев вновь направил Сталину и Шапошникову донесение:

«Главковерху товарищу Сталину.

Нач. Генштаба товарищу Шапошникову.

26.9.41 года, 15.30.

Данными всех видов разведки и опросом пленного фельдфебеля лётчика-истребителя устанавливается следующее:

1. Противник непрерывно подводит резервы из глубины по жел. д. Минск—Смоленск—Кардымово и по шоссе Минск—Смоленск—Ярцево—Бобруйск—Рославль.

2. Создает группировки: против Западного фронта на фронте 19, 16 и 20-й армий в районе Духовщины, Ярцева, Соловьёвской переправы, ст. Кардымово, Смоленска и против Резервного фронта в районе Рославля, Спас-Деменском на правлении.

3. По показаниям пленного лётчика, противник готовится к наступлению в направлении Москвы, с главной группировкой вдоль автомагистрали Вязьма—Москва. Противник подтянул уже до 1000 танков, из них около 500 в районе Смоленска—Починок. Всего для наступления будет подтянуто противником, по данным пленного лётчика, до 100 дивизий всех родов войск. (Последнее показание лётчика показалось нам малоправдоподобным, но впоследствии это подтвердилось. Действительно, противник сосредоточил на Московском направлении до 80 дивизий, так что пленный ошибся не очень намного. — И. К.)

4. Начало наступления 1 октября. Руководить операцией на Москву будет Кейтель и Геринг, прибытие которого на днях ожидается в Смоленске. Авиация для этой операции перебрасывается из-под Ленинграда и Киева. Войска перебрасываются из Германии и киевского направления (показания пленного лётчика).

5. Наши фронтовые резервы подтягиваются на Ярцево-Вя-земское направление, район станции Дорогобуж и севернее. Создаются противотанковые рубежи. Фронтовые резервы ограничены: всего четыре СД и три ТБР. Прошу сообщить, будут ли даны фронту дополнительные резервы, в каком количестве и когда?