Я. Возможно, что-то вроде бриллианта, которым ты не можешь управлять, но тем не менее он твой, эта драгоцен­ность твоя. Или ты понимаешь собственность в таком смысле — это мое, значит, я могу управлять этим?

Дениза. Да, по большей части я хочу этим управлять. То есть я имею в виду, что у меня есть такая склонность. Одна из моих целей — попытаться уйти от этого. Я не хо­чу руководить Эриком. Потому что я понимаю, что наи­большее счастье, которое я могу дать ему, это свобода, и в этом еще одна моя особенность. И у меня такое же впечатление и реакция, когда другие люди слышали, что с нами происходило. Кроме того, как мне кажется, у меня есть еще одно уникальное качество — это способность де­литься. Я имею в виду, я могу полюбить эту другую жен­щину. Но много раз было так, что другие женщины не могли делиться Эриком со мной. Они не могли поставить себя на мое место, поэтому они не согласны с такими трехсторонними отношениями.

Эрик (перебивает). Кто?

Дениза. Прис, например. Она сама сказала, что не способна на это.

Эрик. Да, но это потому, что она очень хотела завести ребенка и что это может привести к разного рода социаль­ным проблемам.

Дениза. Но я также слышала такую фразу: «Если бы я была на твоем месте, я бы не смогла делать то, что дела­ешь ты».

Я. Это очень метко и наводит на определенные мысли. Есть еще один вопрос, который хочется задать, хотя я не хотел бы вас прерывать (Пауза.) Ты сказал, Эрик, что ты курил травку и пробовал ЛСД? Как ты ощущаешь, это влияло тем или иным образом на ваш брак?

Эрик. Вполне возможно, Карл, что точно так же я мог быть иконоборцем. Я думаю, что травка и ЛСД, ве­роятно, более сильно влияли на наш брак, чем все остальное, о чем мы говорили. Отчасти это потому, что некоторые проблемы нашего брака в ранние годы, за ис­ключением тех, которые мы уже обсуждали и которые связаны с Денизой, были моими личными проблемами, и травка оказалась здесь эффективным противоядием. Эта проблема была внутри меня. Я хотел, чтобы все делалось по-моему. У меня был сверханалитический, сверхрациональный ум спорщика, во многом сухой и мертвый с пристрастием к самому мыслительному процессу. Я не чувствовал своего тела, не слышал музы­ку, я на самом деле не понимал, как прикасаться к вещам, как смотреть на них. И конечно, я все время возмущался Денизой, потому что она не могла быть ни анализирующей, ни критически и оценивающе мысля­щей. Поскольку она была способна целый день играть на фортепьяно или возиться с детьми, гулять по пля­жу — ну разве так можно жить!

И вот когда я начал курить травку, я сказал себе: «Ого, оказывается, Дениза знает некоторые вещи, кото­рые мне неведомы!» И тогда травка помогла мне изба­виться от сверханалитического мышления и позволила мне стать более чувственным человеком, подобно Дени­зе. Я научился уважать ее способ жизни, чего никогда не делал раньше. А ЛСД — это другая история. Он просто изменил мою самоидентификацию, достаточно слож­ным способом, что позволило даже несколько изменить внутреннюю структуру. Но травка сильно повлияла на нашу совместную жизнь — она была важным аспектом и частью нашего брака. Теперь, правда, Дениза совсем не курит травку, а я курю много, почти каждый день. И это очень приятно. Каким-то образом, когда я курю травку, наши отношения становятся лучше. Это меняет для меня многие вещи. Я становлюсь более сосредото­ченным на том, что происходит в данный момент, ста­новлюсь более открытым ко всему — так на некоторых людей действует алкоголь. Я чувствую больше желания поговорить обо всем на свете, поделиться идеями или просто поболтать. Обычно я более скрытный, замкну­тый. А с помощью травки я становлюсь намного общи­тельнее.

Дениза. С тех пор как семь лет назад он начал пробо­вать ЛСД и курить травку, его поведение во многом изме­нилось. Теперь ему не нужно курить каждый день, чтобы войти в контакт со мной.

Эрик. Многое из того, что теперь меня привлекает, возникло благодаря травке. Например, любовь к рок-музыке. Не могу сказать, чтобы я не любил ее раньше, я просто не знал о ней, я никогда ее не слушал. Это было мне неведомо. А теперь я действительно люблю рок. И множество подобных вещей тоже. Я думаю, что трав­ка сильно повлияла на меня в тот чувственный период, о котором я говорил раньше. Биоэнергетика была еще одной важной вещью, которая тогда оказала сильное влияние на меня.

Я. Позволь мне задать один вопрос, просто чтобы мне убедиться, что я правильно тебя понимаю. Я понимаю, что ЛСД слишком долгая история, и ты не хочешь в нее углубляться, и похоже, он больше повлиял на тебя, чем на ваш брак. А травка действительно превратила тебя из «го­ловного человека» в целостную личность и настроила на взаимоотношения.

Эрик. Может быть, здесь стоит провести параллель. Представь себе пророка, который в одиночестве поднима­ется на вершину: идет и смотрит на мир, постигает кос­мос — это с одной стороны. А с другой стороны, представь себе какого-нибудь донжуана, который только и занят тем, что поет, танцует, ест и занимается любовью. ЛСД скорее походит на вершину, где ты говоришь: «Вот, теперь я по-другому вижу космос и самого себя, понимаю, что я значу и что вокруг меня». А травка более веселая вещь, просто немного пения и танцев. Это способ изменить свои представления, стереотипы, которые программиру­ют наше поведение, и открыться для нового опыта обще­ния и чувствования.

Дениза. В отличие от алкоголя, который снимает ба­рьеры и позволяет стать раскованнее, но при этом мертвит тебя, травка оживляет. (Пауза.)

Я. Это, конечно, изменит направление разговора, но мне хотелось бы узнать кое-что. Сколько вам лет?

Дениза. Мне тридцать четыре.

Эрик. А мне тридцать шесть.

Дениза. Нам было девятнадцать с половиной и двад­цать один с половиной соответственно, когда мы пожени­лись.

Эрик. Тут, наверное, нужно сделать еще одно замеча­ние: если бы я сейчас встретил Денизу такой, какой она была, когда ей было девятнадцать лет, или она встретила меня таким, каким я был в двадцать один, мы бы, пожа­луй, показались друг другу очень непривлекательными людьми! Это интересная идея, Карл, и об этом мы много между собой говорили. Обычно люди считают, что если супруги поженились очень молодыми, то со временем они отдаляются друг от друга. А если они поженились уже в более зрелом возрасте, то они прошли уже основные изменения, поэтому у них более прочная основа для брака. А с нами случилось так, что мы оба пережили драматические и глубокие изменения, но изменялись мы параллельно. Поэтому получилась совсем необычная игра, понимаешь?

Я. Я действительно это хорошо понимаю, потому что мы часто с женой говорим о том же самом. Если бы каж­дый из нас встретил другого в том возрасте, когда мы поженились, то, упаси Господь, у нас бы ничего не полу­чилось. Мы просто бы нисколько не заинтересовались друг другом. Но мы очень удачно развивались вместе.