Кей в ужасе взглянула на огромного, хмурящегося англичанина. До нее вдруг дошло, что ее ладонь лежит на голом животе Ника. Она виновато отдернула руку и вывернулась из его объятий, покраснев еще больше.

— Большой Альфред… я… мы… это, должно быть, похоже на… на… — Она запнулась, сглотнула и попыталась сначала. Поспешно заправляя полы блузки в юбку, она вымолвила: — Понимаешь, день такой теплый и погожий. Мак-Кейб зашел, чтобы…

— … пригласить капитана Кей на пикник, — прервал ее Ник, спокойно застегивая желтую рубашку. Он улыбнулся хмурому англичанину и добавил: — Но она отказалась.

Большой Альфред перевел взгляд с Ника на Кей. Кей снова заговорила, пытаясь оправдаться:

— Это правда. Я, как всегда, отказала ему. И попросила его уйти, но потом он забрал мою шляпку. Мне надо было получить ее обратно, и вот я…

— Вы оба взрослые люди, — просто сказал Большой Альфред, — отвечающие за свои поступки. И вам не надо ни перед кем отчитываться. — Он повернулся и вышел.

— Подожди! Большой Альфред, ты не понял, мы… ничего такого не происходило… я хочу сказать… — Кей замолчала. Огромный, добрый англичанин ушел.

Кей чувствовала себя ужасно — как ребенок, наказанный разгневанным отцом. Ник ничуть не был встревожен. Ему удалось вызвать у Кей нервный смешок, когда он выставил колесом грудь, передразнивая свирепое выражение лица Большого Альфреда и дословно повторяя его слова с грубоватым британским акцентом.

— Т-с-с! — предостерегла его Кей, смеясь и шлепая его. Ник, ухмыльнувшись, вручил соломенную шляпку смеющейся Кей.

— Ну как, капитан Кей? Хотите поехать со мной на пикник?

— Убирайтесь, пожалуйста, отсюда! — взвизгнула она, но в ее выразительных глазах все еще светился смех.

Ник был коварен.

Он решил, что пришло время показать себя Кей с другой стороны. Вывести ее из равновесия. Заставить ее сомневаться.

На следующий день он не пришел навестить Кей. Ник знал, что она будет его ждать, и поэтому не пришел.

Кей и впрямь ждала Ника. Она была уверена, что он заглянет, чтобы снова пригласить ее на пикник. Так, как это делал каждый день. Она задержалась в миссии дольше, чем обычно, придумав предлог, чтобы остаться. Притворившись, что очень занята и не может уйти.

Но Ника по-прежнему не было.

Каждый раз, как открывалась входная дверь, она напрягалась и, прислушиваясь, ждала. А потом с шумом выдыхала воздух, когда с улицы входил Бобби Ньюман, или Джайлс Лотон, или Матфей, или один из дюжины других солдат.

К семи часам вечера Кей сказала себе, что все к лучшему. Ник не пришел. Он не придет, и она рада этому. Хорошо, если он больше никогда не придет. Деревенщина!

Начиналась вечерняя служба. Была очередь Керли читать проповедь. Кей удостоверилась, что пришли все приглашенные на службу. Отыскав себе место на скамье, она тихо села в плохо освещенной задней части старого пакгауза. На середине проповеди Кей почувствовала резкое дуновение холодного воздуха, когда открылась, а потом закрылась дверь миссии. Поздний посетитель молча проскользнул на скамью рядом с ней. Кей обернулась, чтобы поприветствовать вновь пришедшего.

Там, в полутени, сидел Ник Мак-Кейб.

Ник не улыбался. Он не подмигивал ей. Он как будто не узнавал ее. Он сидел очень спокойно, с расставленными коленями, положив руку на скамью между ними.

В жутковатом переплетении света и тени четко вырисовывались точеные черты его лица. Его высокие скулы выделялись больше, чем обычно. Его серебристо-серые глаза сверкали в полумраке. Эти красивые глаза были странно холодными, однако у Кей дух захватывало от скрытой в них силы. Это был совсем не тот Ник, которого она щекотала и с которым смеялась только вчера.

Смуглый молчаливый мужчина, сидящий рядом с ней, был ей незнаком. Таинственный и на редкость неотразимый. Кей притягивала его темная мощь, его странная, жуткая холодность. Она почти со страхом отвела глаза от его строгого красивого лица.

Под его распахнутой черной курткой была видна переливающаяся белым шелком рубашка. Под шелковой рубашкой в ровном дыхании поднималась и опадала широкая грудь. Глядя на него теперь, Кей отчетливо вспомнила теплую и гладкую кожу под его рубашкой.

Ее ладони начали потеть. Она приказала себе отвернуться от него. Сосредоточить внимание на Керли и на его проповеди. Не получалось. Это было выше ее сил. Смуглый неотразимый мужчина заставлял ее смотреть на него.

И только на него.

Казалось, сам воздух был заряжен, и Кей с трудом переводила дыхание. Как загипнотизированная, она снова подняла глаза, чтобы встретиться с глазами Ника. И не могла отвести их от проникновенного, почти гипнотического взгляда этих холодных, отливающих серебром глаз. Глаз, которые, глядя на нее, из холодных превратились в излучающие огонь.

Кей чувствовала, что в ее собственных глазах зажегся ответный огонь. Неужели биение ее сердца отдавалось в его ушах таким же громким стуком, как и в ее? Она не совсем понимала, что с ней происходит. Ей казалось, что все ее тело такое же ледяное и горящее, как эти обращенные на нее экзотические глаза. Ей было не по себе, и в то же время она упивалась удивительным ощущением счастья. Ей казалось, что она в опасности, и при этом она чувствовала себя более защищенной, чем когда-либо в жизни.

Кей изучала суровое красивое лицо и видела в нем силу. И снова она подумала о чувственной, надвигающейся на нее темноте. Она ощущала, как эта теплая, дразнящая ложными надеждами темнота обволакивала и поглощала ее.

Не сводя с нее горящих, отливающих серебром глаз, Ник наконец пошевелился. Он протянул Кей руку. Не раздумывая, она положила свои холодные, негнущиеся пальцы на его гладкую, теплую ладонь. По всему ее телу разлилось тепло, когда длинные загорелые пальцы Ника сжали ее руку.

Ник медленно поднялся и увлек ее за собой. Он вывел ее из здания в прохладную туманную ночь. Он молчал. Он крепко сжимал ее руку в своей, ведя Кей по дощатому настилу, прочь от портовой миссии.

Когда они отошли на некоторое расстояние, Ник остановился, повернул Кей лицом к себе и осторожно прислонил ее спиной к стене какого-то дома. Он стоял перед ней, загораживая своей высокой гибкой фигурой призрачный свет фонаря. Его отливающие серебром глаза, не отрываясь, смотрели ей в глаза.

Ник расстегнул одну из перламутровых пуговиц своей белой шелковой рубашки. Потом поднес руку Кей к своей груди и просунул ее в расстегнутую рубашку. Он прижал ее пальцы прямо к своему сердцу.

Кей почувствовала тяжелые ритмичные удары. Биение сердца Ника через кончики ее пальцев передавалось всему ее телу, как будто это было биение ее собственного сердца.

Наконец Ник заговорил. Он произнес низким ласковым голосом:

— Вы чувствуете, как бьется мое сердце?

— Да, — отвечала она шепотом, — да, Ник, чувствую.