– Так что ты по этому поводу думаешь, Трейси? – спросил Маттера. – Этот пиратский корабль, похоже, уже давно у тебя в руках. «Сахарное судно» – это и есть «Золотое руно».

Боуден намазал на гренку масло.

– Баннистер и вправду был офигенным капитаном, – сказал он. – Но, знаете ли, мне хотелось бы поговорить о вас, ребята.

Затем он произнес много похвальных слов Чаттертону и Маттере: о том, что они проделали огромную работу, продемонстрировали настойчивость, творческое мышление и мужество и о том, что немногие смогли бы так долго продержаться при таких трудных поисках.

В заключение он сказал им, что они… ошибаются.

«Сахарное судно», по его мнению, не может быть «Золотым руном», и он стал приводить свои доводы:

– Кайо-Вихия не фигурирует ни в каких исторических повествованиях, в которых упоминается «Золотое руно».

– Охотники за затонувшими судами всегда искали обломки корабля Баннистера возле Кайо-Левантадо.

– Многие артефакты, взятые с «сахарного судна», ничуть не повреждены, а это весьма странно для корабля, уничтоженного в бою.

– «Мисс Вселенная» нашла английский кувшин той эпохи возле Кайо-Левантадо.

– «Сахарное судно» находится в стороне от острова, а не в месте кренгования.

– На французской карте Кайо-Левантадо называется «Кайо-Банистре», то есть «остров Баннистера».

Самый же главный довод заключался в том, что «сахарное судно» лежит на слишком большой глубине.

– Прекрасные доводы, Трейси, – сказал Чаттертон. Затем он прокомментировал все доводы Боудена, коротко и ясно:

– Это верно, что Кайо-Вихия не фигурирует ни в каких исторических повествованиях, в которых упоминается «Золотое руно», но в них ведь не фигурирует и Кайо-Левантадо, да и вообще не указывается какое-либо конкретное место.

– Толпа обычно ошибается.

– Никому не известно, в какой степени было повреждено «Золотое руно». Известно только, что оно сгорело и затонуло.

– Кувшин, который нашла «Мисс Вселенная», вполне мог упасть с какого-нибудь другого судна, проплывавшего мимо острова в ту эпоху.

– «Золотое руно» могло успеть прекратить кренгование, чтобы вступить в бой с военными судами или попытаться спастись бегством.

– Та французская карта была составлена в начале девятнадцатого века, то есть более чем через сто лет после данного сражения – а значит, людьми, которые при нем не присутствовали.

– «Сахарное судно» принадлежит к тому же периоду истории и к той же цивилизации, что и «Золотое руно», и считать, что оно не имеет никакого отношения к произошедшему здесь тогда сражению, – это значит уж слишком верить в совпадения.

Боуден записал все эти комментарии, кивая и бормоча «А-а, теперь мне понятно» и «Об этом я не подумал». Затем он еще раз обратил внимание собеседников на глубину, на которой находится «сахарное судно». Он напомнил, что люди, работавшие на Уильяма Фипса, всего лишь через несколько месяцев после сражения видели, что «Золотое руно» лежит на глубине двадцати четырех футов. «Сахарное судно» же находится на глубине сорока четырех футов.

– Это верно, – сказал Чаттертон.

Однако он затем отметил, что люди Фипса не указали, имели ли они в виду расстояние от поверхности воды до верхней части корабля или расстояние от поверхности воды до его нижней части. Если они имели в виду верхнюю часть, то вполне можно полагать, что обломки «Золотого руна», полностью разрушенного природой за прошедшие три с лишним сотни лет, лежат на глубине сорока четырех футов – то есть как раз на такой глубине, на какой находится «сахарное судно».

Боуден положил на стол свой карандаш и сказал своим собеседникам, что они работали очень воодушевленно, однако он настаивает на том, что они ошибаются. «Сахарное судно» – это не «Золотое руно». Было бы замечательно, если бы они вернулись к Кайо-Левантадо и продолжили свои поиски там.

Чаттертон, казалось, вот-вот перепрыгнет через стол и начнет душить Боудена, а потому Маттера, наклонившись вперед, стал говорить нарочито спокойным тоном. Он сказал Боудену, что, при всем уважении к нему, они уверены абсолютно точно в том, что «Золотого руна» нет возле Кайо-Левантадо. Прежде чем Боуден успел что-то возразить, в разговор снова вступил Чаттертон.

– Все, что ты хочешь делать, – так это искать там, где все уже искали, Трейси, где все уже были. С таким подходом ты никогда не найдешь это затонувшее судно. Ты никогда не найдешь вообще ничего.

Лицо Боудена покраснело. Его, похоже, возмутил тон Чаттертона, но он спокойно объяснил, что у него нет ощущения, что «сахарное судно» – это и есть «Золотое руно». Тут ведь имеют место несоответствия и относительно глубины, и относительно местонахождения, и относительно прочих связанных с ним обстоятельств.

– Дело не в ощущениях! – воскликнул Чаттертон. – Дело в доказательствах, тяжелой работе и исследованиях.

– Это всего лишь твое личное мнение, – сказал Боуден.

– Нет. Дело в доказательствах, тяжелой работе и исследованиях. Все кусочки информации должны четко вписываться в одну общую картину. Я ведь и сам нашел не одно затонувшее судно, Трейси, и находки эти были значительными. Но я ни разу не полагался ни на ощущения, ни на интуицию, ни на какую-либо другую подобную чушь.

У Чаттертона и Боудена был такой вид, как будто они сейчас встанут и уйдут – уйдут не только из-за стола, но и из проекта. Пока этого не произошло, Маттера сказал Боудену, что хочет обсудить с ними еще один вопрос, причем не постесняется говорить откровенно.

– До нас дошли вроде бы достоверные слухи, что другие экипажи могут прибыть к Кайо-Левантадо и начать искать там «Золотое руно». Как тебе уже известно, мы не верим, что это судно находится где-то возле этого острова. Но иногда такие слухи очень сильно действуют на нервы.

Боуден кивнул: до него тоже доходили такие слухи. Но Маттера еще не закончил. Он сказал, что слышал, что Министерство культуры намеревается урезать все лицензии, выданные охотникам за сокровищами, в том числе и лицензию Боудена, и что оно хочет привлечь «свежую кровь» – молодых парней, которые могут охватить поисками обширные территории, на которых в течение многих лет таких поисков проводилось меньше, чем хотелось бы. По выражению лица Боудена Маттера понял, что тому об этом известно и это вызывает у него страх.

– И что я, по-твоему, должен делать? – спросил Боуден.

– Согласиться, что нашего пиратского корабля возле Кайо-Левантадо нет, – сказал Чаттертон. – Он находится возле острова Кайо-Вихия.

– Нужно поработать над «сахарным судном», – сказал Маттера. – Поднять со дна больше артефактов. Доказать, что это и есть «Золотое руно».

Однако Боуден явно не горел желанием этого делать. Он, видимо, опасался, что если он станет транжирить время на поиски возле Кайо-Вихия, а кто-нибудь другой при этом вдруг найдет «Золотое руно» возле Кайо-Левантадо, то все, над чем он работал на протяжении многих и многих лет, будет поставлено под угрозу: его репутация, его послужной список, его честь. А еще ему, наверное, не хотелось полагаться на предположения, которые могли оказаться ошибкой. Он хотел опираться на абсолютно достоверную информацию – и никак не меньше. Поэтому он считал, что Чаттертону и Маттере следует вернуться к Кайо-Левантадо и окончательно доказать, что «Золотого руна» там нет, прежде чем он переключится на другое предположение.