Маттера тем временем сочинял за компьютером текст рекламных объявлений, намереваясь разместить их в журналах, посвященных нырянию с аквалангом. Надо было подогреть интерес к «Пиратской бухточке» – его некогда процветавшему центру дайвинга. Он сказал Каролине, что пришло время посмотреть действительности в глаза. «Золотое руно», похоже, так и не удастся найти, причем не потому, что его нет на дне залива Самана, а потому, что его, Маттеры, компаньоны не могут найти общий язык. Чаттертон, по его мнению, уже потерял терпение и готов послать куда подальше и Боудена, и поиски пиратского корабля, и Доминиканскую Республику. Боуден тоже вроде бы потерял терпение – ему надоели и Чаттертон, и он, Маттера, и их безумные идеи.

В общем, Маттера решил облагоразумиться. Возродив «Пиратскую бухточку», он мог заняться тем, чем изначально и планировал – зарабатывать на жизнь в Карибском раю, доставляя денежных клиентов в живописные места, к знаменитым затонувшим кораблям.

На следующее утро он проснулся на три часа позже обычного. Не став ни бриться, ни чистить зубы, он сел за кухонный стол и принялся читать в лежащей у него на коленях газете о бейсбольном клубе «Нью-Йорк Метс» и есть холодные хлопья.

Затем он поехал в Саману, где должен был встретиться с Чаттертоном за обедом. Но что это будет за обед? Без экипажа, записных книжек и схем, составленных на основе показаний магнитометра, остается лишь пицца в пиццерии «Фабиос», однако ради пиццы вряд ли стоит ехать черт знает куда.

Тем не менее он туда поехал. Несколькими часами позже, когда он оказался в зоне покрытия сотовых телефонов, он прослушал пришедшее по голосовой почте сообщение от Боудена, который говорил, что все обдумал и согласен возобновить работы над «сахарным судном». Они – Маттера и Чаттертон – могут поработать над ним в течение двух недель (обычный срок для такого рода работ) и поднять со дна на поверхность все, что успеют за это время найти. Маттере это показалось чудом, ведь именно этого он и Чаттертон хотели больше всего.

Он тут же связался со своим компаньоном по телефону.

Еще по телефону они быстренько выработали план. Они тщательно обследуют дно в районе местонахождения «сахарного судна» при помощи магнитометра и гидролокатора с боковым сканированием. Затем начнут погружения и постараются поднять на поверхность как можно больше артефактов, пытаясь найти что-нибудь такое, что подтвердит, что данное затонувшее судно – не что иное, как «Золотое руно». Если им попадется какая-нибудь монета, куски гончарных изделий или иные предметы, изготовленные позднее 1686 года – года, в который затонуло «Золотое руно», – это будет свидетельством того, что «сахарное судно» не может быть судном Баннистера. Однако Маттера и Чаттертон верили, что этого не произойдет.

Серьезная работа над «сахарным судном» началась несколько дней спустя. Чаттертон и Маттера, обследовав морское дно при помощи гидролокатора и магнитометра, составили подробные карты, которые Боуден мог бы использовать для того, чтобы выделить отдельные участки для дальнейших поисков. Вскоре после этого они начали поднимать со дна артефакты. Боуден тоже принял участие в этой работе. Отрадно, что с самого начала между ним и Чаттертоном установились товарищеские отношения.

В течение следующей недели они подняли с илистого дна сотни артефактов, многие из которых были неповрежденными: мушкеты, ножи, палаш с костяной рукояткой, кувшины, фаянсовую посуду, бутылки с мадерой и пушечные ядра. Каждый последующий из этих предметов казался еще более впечатляющим, чем предыдущий, причем не только по причине его изящества и красоты, но и из-за его возраста. Ни один из них не относился к периоду более позднему, чем 1686 год.

Вечером Чаттертон и Маттера отдыхали на вилле, глядя на место своей работы. Вдали появилось большое парусное судно. Его белые паруса, казалось, устремлялись в небо. Компаньоны смотрели, как оно приближается. Наконец оно вошло в пролив. Судно это было длиной футов сто, то есть по своим размерам примерно равнялось «Золотому руну», и оно уверенно маневрировало в узком проливе. Едва миновав остров, оно расположилось параллельно пешеходному мостику и бросило якорь. Возможно, оно прибыло сюда, чтобы пополнить запасы продовольствия и питьевой воды – так, как это делали здесь суда на протяжении столетий. Чаттертону и Маттере этот парусник показался подарком судьбы, своего рода демонстрацией того, во что они оба верили. Получалось, что корабль такого размера может заходить сюда, если им управляет толковый капитан.

Двухнедельная работа над «сахарным судном» в конце концов подошла к концу. Когда экипаж вытаскивал оборудование из воды, Чаттертон и Маттера поинтересовались мнением Боудена: является ли «сахарное судно» «Золотым руном»?

Боуден ответил им, что, хотя все артефакты относятся к периоду, в который плавало «Золотое руно», его, Боудена, по-прежнему смущает то обстоятельство, что обломки данного затонувшего судна находятся в стороне от острова, а не на месте кренгования, и – что еще более важно – они лежат на слишком большой глубине. По этой причине ему все еще нужно убедиться в том, что обломки нужного им пиратского корабля находятся не возле Кайо-Левантадо, прежде чем он продолжит работу над «сахарным судном».

Чаттертон молча развернулся и пошел прочь. Маттера посмотрел Боудену прямо в глаза.

«Трейси, тебе известно, что какие-то люди намереваются украсть у тебя это затонувшее судно. Тебе также известно, что правительство хочет аннулировать все выданные лицензии. Ты реально можешь помочь самому себе, если сообщишь Министерству культуры, что нашел этот пиратский корабль. Его обломки находятся не возле Кайо-Левантадо. Они находятся здесь».

Но Боуден твердо стоял на своем.

Несколькими днями позже Чаттертон вернулся в штат Мэн, где занялся подготовкой к погружениям к уже идентифицированным затонувшим судам, снова став Джоном Чаттертоном. Маттера тоже вернулся в Соединенные Штаты. Там он приехал на стрельбище в Пенсильвании и стал стрелять по мишеням. При этом он продолжал нажимать на курок даже после того, как мишень падала и уже переставала быть мишенью.

Так прошел один месяц. Затем, в начале декабря 2008 года, Маттере позвонил Боуден. Он сказал, что ему сообщили интересную новость из Министерства культуры: какой-то археолог нашел «Золотое руно».

Возле Кайо-Левантадо.

По голосу Боудена во время этого телефонного разговора чувствовалось, что он шокирован. Он сообщил, что ему стало известно, что в лабораторию Национального управления подводного культурного наследия в Санто-Доминго поступило заявление от археолога, живущего в Доминиканской Республике, который уже давно занимается в этой стране поисками затонувших судов и перевозившихся на некоторых из них сокровищ. Археолог этот не только заявил, что нашел «Золотое руно» возле Кайо-Левантадо, но и указал его точное местонахождение.

Маттера почувствовал приступ тошноты. Он тут же поклялся Боудену, что такое попросту невозможно, ведь они с Чаттертоном обшарили вокруг Кайо-Левантадо каждый квадратный фут. Однако мысли у него путались. Он лихорадочно вспоминал все события, которые происходили возле Кайо-Левантадо, когда они обследовали морское дно вокруг этого острова при помощи магнитометра. Здравый смысл, какой только можно было отыскать в окружающем его мире, кричал ему, что этого не может быть: чтобы вблизи этого острова они с Чаттертоном нашли все, кроме одного – того, что искали.