- Йэн, Гэри - уходите, я прикрою. Раз, два... пошли!

Можно смело ручаться, что слова лесного языка остались непонятны напирающим солдатам, показавшись шелестом листьев или посвистом ветра. Да и вряд ли даже расслышаны были в лязге и криках.

- Зашибу, паразиты! - рыкнул Айлекс перенятым у сержанта особым, зычным командирским голосом.

И рванул вперёд, вкладывая в сыплющиеся градом удары все те силы, которых в обычном бою ему хватило бы надолго. Ошеломлённые громовым голосом и натиском этого лязгающего по щитам и доспехам грозного урагана, солдаты церкви отвлеклись и попятились лишь на несколько мгновений.

Но лесным воителям того хватило - уж отход был обговорен особо и заранее. Отпрыгнув, оба оторвались от кипящей линии схватки и тут же исчезли в густой вечерней тени под раскидистыми деревьями аллеи. Угу, и ищите их потом хоть с огнём, хоть с собаками... Айлекс в неимоверном прыжке таки достал не успевшего или не посчитавшего возможным отступить паладина. Клинок в очередной раз не подвёл - чиркнул самым кончиком по шлему и как мокрый картон разрубил кованое забрало, разбрызгивая боль и кровь.

Если уж это не хороший удар и не достойный момент, чтобы уйти и оставить в дураках изумлённых солдат святой церкви, то я уж и не знаю...

Тени, тени под вечной сенью великого леса, словно дремлющего в своём полусне-полуяви. Кто знает, какие видения и старые сказания проплывали в неспешном движении древесных соков - но вслед за Айлексом этот покой самым бесцеремонным образом нарушили продравшиеся за ним воители.

Зелёные глаза мелькнули насмешливо, пока усталые корни жадно закапывались в землю, извиваясь диковинными змеями. Стволы стали тоньше и выше, руки более похожими на просто толстые ветви, и даже растущие на концах острейшие шипы скрылись под иссечённой безжалостными клинками корой. Воды, воды прежде всего требовали разогретые и изнурённые схваткой воители. Жалкое зрелище, между нами-то говоря, представляли они сейчас. Обрубленные и изломанные мелкие веточки, сочащиеся тягучим и приторным древесным соком, изрубленные и исколотые тела. А у одного из плеча торчало глубоко впившееся копейное навершие.

Вот им-то Айлекс и занялся в первую очередь. Положил ладони вокруг уже набухшего влагой шрама, сосредоточился - и мягко нажал своей истекающей с рук силой. Сукровицей брызнул сок, затрепетали от боли ветви, да облетело несколько листиков - вот и всё, чем ответил задремавший и сейчас почти неотличимый от обычного дерева лесной воин. Да ещё чуть дрогнули похожие на моховые наросты брови.

- Потерпи, брат, - Айлекс бысто выдернул сталь из чуть размякшей древесины, отшвырнул в сторону. Лизнул смолистую широкую рану, погладил прямо на глазах затягивающийся шрам.

И легонько улыбнулся - из-под соседнего дерева, прямо из тени необычной, лёгкой и текучей походкой выскользнула Мирдль. Она пританцовывала от возбуждения, на чуть приоткрытых губах цвела лёгкая и непонятная улыбка. И мягкую прелесть этого чудесного видения портила только чёрная шпага в изящной девичьей руке.

- Я вообще догадываюсь, чем думают девицы, когда делают глупости, - проворчал Айлекс. Вздохнул, закончив обрабатывать самые серьёзные раны лесных братьев, и только затем повернулся. - А вы каким местом думали, когда учудили такое?

Покачал скептически головой, прикидывая во что может вылиться обеим безрассудным проказницам их выходка. Всё-таки, женщина людского рода это не дерево с его прохладными и неспешными токами - а дриада не настолько уж бестелесное и безмозглое создание. Не придумал ничего, и не нашёл ничего лучше, чем прямо в пропотелой и окровавленной одежде залезть в сонный лесной ручей.

- Правильно догадываешься, - сладко улыбнулась Мирдль-Веллини, загадочно блеснув глазами - всё теми же человеческими. Только в них теперь плыла и пела неслышную песню вечная весна.

Шалая девица посмотрела на воткнутый в лесную подстилку светлый клинок, вонзила рядом тут же заинтересовавшуюся столь интересным и необычным соседством тёмную шпагу.

- Это как? - против воли Айлекс улыбнулся, поймав себя на каком-то странном и сладком предчувствии.

Томно потянувшись... пожалуй, это всё-таки была Мирдль... девица тут же плюхнулась в воду следом. Брызги взлетели до самых ветвей укрывших ручей деревьев, блеснули алмазным блеском в просачивающихся сверху лучах. А перед лицом чуть прищурившегося Айлекса возникли два пытливо и с интересом разглядывающие его глаза. Или четыре?

- Мы думаем, Защитник заслужил награду, - две мягкие и тёплые руки обвили его за шею, разом исключая всякие трепыхания, а нежные девичьи губы сделали окружающий мир таким далёким и ненужным сейчас...

Однако нехорошая привычка воинов святой церкви перед боем напитывать свои клинки ядом, сваренным в тайных норах алхимиков из серы и светящегося дыма, тут же коварно напомнила о себе - и едва Айлекс расслабился, потерял контроль над собою, как затаившаяся в свежих ранах отрава тут же жгучим огнём рванула всё тело. И Мирдль на пару с мгновенно вылетевшей из неё дриадой, немало досадуя на упущенную возможность полакомиться на пару, тут же принялись хлопотать над бледным и впавшим в тоскливое забытьё воином.

- Ничего, сестра - мы своё ещё наверстаем...

И странно было видеть, как на встревоженном личике Веллини озабоченность судьбой Защитника мешалась со светлой и тихой радостью...

Той ночью Селена капризничала. Подобно жеманной и кокетливой красавице, она выглядывала одним глазком из-за невесомой вуали облаков, заинтересованно посматривала на простирающуюся внизу землю. А затем, решив, что к её появлению ещё не готовы, не прониклись должным образом нетерпением и ожиданием её небесного великолепия, она сердито хмурилась тучкой и пряталась опять.

И всё же настал миг, когда этот источник вдохновения поэтов и влюблённых всё же соизволил явить грешной земле свой идеальный серебристо-желтоватый диск. Излила величественная Селена в этот мир всепрощающий и призрачный свет, приласкала так истосковавшиеся по нём горы и леса - и её смех дрожащими дорожками пробежался по глади рек и озёр.

Но не только одним сияла коварная небесная прелестница. Были и другие - те, из-за кого ночное светило прозвали ещё и "солнце мёртвых". Заворочались в выворотнях и буреломах волколаки, задрали кверху жуткие косматые морды и завыли глухо, заунывно. Оборотни, широко раздувая ноздри, жадно принюхивались с подветренной стороны к манящим и в то же время ненавистным запахам крепко огороженного человеческого жилья. Затосковали облитые неверным светом горные тролли, заметались в непонятном томлении. И похватав гигантские дубины, гуськом потянулись вниз по еле заметной даже днём тропинке меж скал и бездонных провалов. В долины и поля - туда, где так слабо и робко горели огоньки ненавистных человеков.

Всем светила Селена - вылетевшему на охоту филину и одинокому контрабандисту, что тащил по ночной тропе свою ношу и уныло проклинал судьбу. Всем - сухими листьями на ветру мельтешащим и весело попискивающим летучим мышкам - и даже одинокому скелету, который бездумно шастал по глухому, давно заброшенному лесному кладбищу. Незнамо зачем и сам не зная в поисках чего, он отсвечивал выбеленным черепом, дико поводил по сторонам бездонными провалами глазниц. Всё шаркал и шаркал по камням да корневищам костяными ногами, не будучи в силах выйти за пределы давно сгнившей и исчезнувшей ограды.