Сидящая и мрачно качающаяся на листике Мирдль нахмурилась вовсе непривычным для себя образом. Вроде дриада и права - надо что-то делать. И в то же время маленькая феечка уже соображала, каково оно - человеку решиться поднять руку на своих сородичей. Вернее, не руку, а... она угрюмо отвернулась в сторону.

Оттого первой и заметила стремительно несущуюся сюда от замка подружку. Мэйдей летела стремительно, словно за ней гналась голодная ворона, и серебристый шлейф искорок протянулся за отчаянно несущейся феечкой так далеко, что за лигу было видно - та чем-то взволнована до чрезвычайности.

- Защитник! - ещё издали завопила она. - Храмовники Веллини схватили!..

Айлекс смотрел на обессиленно упавшую на его ладонь малышку, слушал и хмурился. Плохи дела - святые братья каким-то образом в лесу опутали дриаду своими чарами. Уволокли в Тарнак, и теперь в подвалах храма испытывают на ней свои новые псалмы. Один из подземных духов воды, что чистил колодец, сумел просочиться и разузнать то. Ну а уж что и кому передать, он сообразил быстро - несмотря на то, что скорость мышления не входит в число достоинств водяных духов.

Весини обессиленно упала наземь и бессильно застонала.

- Мерзавцы, мерзавцы! И ты такой же, как все эти большие и лживые человеки! Мне стыдно, что ты мой сын - и отныне я о том забуду. Ты - отрезанный корень, Айлекс. Уходи... - зелёные глаза наполнились такой мукой, что парень угрюмо отвернулся.

Коснуться на прощание отрёкшейся от него матери он всё же не осмелился. Оскорбится - ему ли не знать живущей каждым трепетным движением души дриады. Оттого он только вздохнул глубоко. И нехотя пошёл вниз - туда, где за кривой горой на перевале высился каменный замок. На плече сидели феечки, но сегодня впервые они молчали, подавленно и втихомолку плача. И на сердце стояла такая тоскливая муть...

Путь к замку ноги одолели сами - в себя он пришёл только когда по свободному плечу хлопнул ладонью один из часовых у ворот.

- Айлекс, бегом к старому графу!

Он поднял задумчивые глаза, миг-другой всматривался невидящим взором в сложенную из каменных глыб стену. Встряхнулся, отгоняя невесёлые думы, отчего с него кубарем слетели и взвились в воздух унылые как осенний день феечки - и поспешил к деду.

У изголовья кровати под парчовым балдахином сидел сэр Роджер, новый граф и повелитель Семигорья - и с горечью во взгляде держал в ладонях руку отца. А бывший граф Эверард возлежал в своём ложе, и даже от двери было видно - как он сдал. Ослабленный зельями целителя неведомый яд медленно, но верно делал своё дело. Но едва Айлекс в который уже раз попытался уговорить деда изменить своё мнение, как тот грубовато буркнул ему:

- Заткнись, молокосос... - и едва слуга и двое надёжных солдат покинули опочивальню, повинуясь одному только взгляду, он посмотрел на грустных фей. - Вы тоже, малышки - у нас будет мужской разговор.

Он долго смотрел куда-то, в ведомое только ему одному. Мгновения утекали за мгновениями, а старый граф всё молчал, сжав похудавшие губы в ниточку. И лишь когда где-то за окнами сержант принялся с рёвом и бога-мать устраивать разгон провинившемуся солдату, вельможа поднял глаза на внука.

- Я тебе не говорил... но сейчас скажу. Помнишь, я беседовал с Веллини, перед тем как она сопровождала тебя в поход к гоблинам?

Дождавшись мрачного кивка Айлекса, дед продолжил.

- Я обещал за помощь тебе отдать ей свой последний вздох - так, как мой сын и твой отец Альфред отдал твоей матери, - старый граф ни словом, ни взглядом не дал понять, что заметил алеющий на щеке внука отпечаток маленькой ладони, и Айлекс в глубине опечаленной души был за то ему благодарен. - В общем, малыш... мне осталось недолго уже. Дриаду схватили, но... Сделай так, чтобы моё слово не осталось наушенным, а?

Оказывается, дед не хуже лесных жителей умел читать в душах - тихим и мерным голосом он перечислил, что надлежит сделать тому, кого назвали Защитник.

- И последнее. Дабы на тебя не пало проклятие рода, знай - я отрекаюсь от тебя, - хрипло выдавил граф. И судя по тому, как он рванул ворот шёлковой рубахи, нелегко дались слова эти многое повидавшему человеку. - Теперь ты свободен от любых обязательств перед родом Эверардов. Да и Вечный Лес, вижу, тоже развязал тебе руки.

Мрачно кивнув, Айлекс не удержался от молчаливого вздоха. Его левый рукав затрепетал. Ткань с треском лопнула, и на свободу вырвался ошалевший, изгнанный отречением дракончик. Пометался по опочивальне серебристым ополоумевшим листом - и вылетел в приоткрытую створку окна. Туда, где в воздухе радужно порхала тут же бросившаяся к своему другу малышка Мирдль.

- В общем, парень, теперь единственный закон для тебя - твоя совесть и твоё сердце. Ступай же, и сделай что должно... вернее, что считаешь нужным.

И это были последние слова, которые Айлекс слышал от старого графа - а забегая вперёд, и последний взгляд друг на друга деда и внука.

Бывшего графа - и бывшего внука.

Двое солдат переглянулись почти одинаковым жестом - и тихонько пожали плечами. Что бы ни означали поднявшиеся над подземельями Тарнакского храма шум и суматоха, их это не касается. Может, притащили ещё кого-то из лесных демонов, а может быть, адепты ещё какое проклятье придумали. Во всяком случае, им тут на нижнем ярусе стоять и сторожить у двери камеры, где оплетённая нитями призрачной силы, в муках корчилась проклятая Хранителем, но надо признать, чертовски красивая лесная девка.

Полдня маялись с нею самые сильные из святых братьев. И два рыжие брата откуда-то с восходных краёв, которых солдаты сменили недавно, с зябким испугом оглядываясь через плечо, шепнули - что-то дела там совсем худые. Не справились отцы церкви, оплошали. Самым сильным огнём да молитвами пытали девку, но так и не выведали тайну Лесного Духа. А когда она в миг просветления обвела чарующим зеленоглазым взглядом своих мучителей, старцу Серафиму и вовсе дурно сделалось. Когда выносили его, с губ пена брызгала, словно корня мыльнянки объелся. И хрипел в корчах, что дриада что-там у него в голове вывернула наизнанку - дескать, осознал он, что свобода не по эту сторону призрачной клетки. А по ту, и все здесь на самом деле узники при вольной девахе. Вот так-то, братцы...

До конца смены ещё далеко. Когда ещё придёт капитан со сменой караула. А тут зябко, душновато - и до охренения скучно. Помечтать о чём, что ли? Например - о том, что стоит ещё немного послужить, или как-нибудь отличиться в драчке с нечистью да иными врагами матери-церкви, и уже вполне реальной станет возможность попасть в паладины. А это уже совсем другой расклад. Денежка куда больше, харч получше да почёт. И послушницы уже не посмеют кривиться да отнекиваться, когда задираешь им подол...

Зевнув втихомолку, один из солдат едва не поперхнулся вздохом, когда из тени под статуей Хранителя, образованной огнями двух почти застывших в неподвижном воздухе подземелья факелов вдруг шагнула жрица. Ах да, та самая - и впрямь, все красавицы перед нею просто замарашки подзаборные.