Спустя многие годы кое-кто по невежеству утверждает, будто они пересекли реку вплавь, но это неправда. Мало кто из нас умел плавать, да и где было этому научиться? Не в пустынях же! Кроме того, появляться в городе в мокрых одеждах было почти равносильно самоубийству — на разведчиков сразу же обратили бы внимание и схватили. Сушить одежды у костра было также довольно опасно, ибо вдоль берега совершала обход стража иерихонцев. Нет, наши ребята переплыли реку на плоту, а затем незаметно пробрались поближе к городу. К утру, когда открылись ворота, они проскользнули за укрепления, смешавшись с толпой торговцев, ремесленников, крестьян, спешивших на базар.

В течение дня разведчики беспрепятственно ходили по улицам, заглядывали в лавки и харчевни, молча вслушиваясь в разговоры городских обывателей, хорошенько осмотрели башни и крепостные стены и даже поднялись на них. Они обнаружили, где находились более уязвимые точки обороны и какие ворота были хуже укреплены. Язык ханаанеев очень схож с нашим, и все, о чем толковали между собой воины, жители Иерихона, обитатели соседних селений, разведчикам было понятно без труда. Сами же они в беседы не вступали, дабы не разоблачить себя выговором, который все же отличался от местного.

Город был очень богат, и овладение им обещало огромную добычу. Жители, как явствовало из их разговоров, были охвачены тревогой и страхом перед неминуемым нападением израильтян. Пытаясь ободрить друг друга, они вспоминали, как успешно в былые времена отражались захватчики, и предрекали такую же судьбу израильскому войску. Но все отлично понимали, что на сей раз противник несравнимо более грозен, ибо покровительствует Предвечный.

Стремясь увидеть и узнать как можно больше, наши лазутчики замешкались дольше, чем следовало, и вечером решили пообедать на постоялом дворе, прилегавшем к городской стене. Там содержала маленькую гостиницу некая Раав. Заведение было довольно грязным и сомнительным, а сама хозяйка пользовалась в городе недоброй славой блудницы. Наши разведчики этого, разумеется, не знали.

Когда настала пора уйти из города, оказалось, что ворота уже заперты. Застигнутые врасплох, лазутчики решили прождать ночь.

Как выяснилось позже, несмотря на все предосторожности, разведчики выдали себя. Один из них вполголоса о чем-то спросил другого, но и этого оказалось достаточным, чтобы кто-то из иерихонцев, находившихся в большом напряжении и бдительно следивших за всеми подозрительными личностями, признал по выговору израильтян и тут же сообщил об этом начальнику стражи. Тот доложил царю, который приказал закрыть ворота раньше обычного времени и схватить соглядатаев. Их путь до крепостной стены был прослежен, стало известно, что они зашли к Раав. К ней были посланы стражники.

Если бы израильтян схватили, их ждала печальная участь быть казненными после жесточайших пыток.

Раав, женщина молодая, но житейски весьма опытная и сообразительная, сразу распознала, откуда чужеземцы. Это были, несомненно, израильтяне — враги ее народа, чьи костры ярко светились ночью на том берегу Иордана. И все-таки она оказала им гостеприимство!

Некоторые говорят, что Раав поступила так из трезвого расчета — чтобы на всякий случай обеспечить снисходительное отношение к себе будущих завоевателей после неминуемого падения города. Я выяснял этот вопрос с нашими разведчиками много позже, они уверяли, что на самом деле все обстояло гораздо сложнее. Можно с уверенностью сказать, что, если бы Раав двигала только холодная предусмотрительность, судьба наших двух ребят была бы незавидной.

Это теперь, задним числом, падение Иерихона и гибель всех его защитников кажется неизбежными. Тогда же никто из жителей города не мог этого знать. Гораздо более логичным и оправданным было бы сразу выдать вражеских лазутчиков, не ввязываясь в рискованную историю, да еще заслужив благоволение властей в качестве бдительной и лояльной гражданки.

Как бы там ни было, увидев в окно направляющихся к ее дому стражников, хозяйка мгновенно смекнула, в чем дело, и сразу предупредила израильтян об опасности.

На кровле заезжего дома были разложены для сушки кучи льна, и в них-то Раав и спрятала разведчиков. И очень вовремя, потому что в дверь уже стучали.

— Где те двое, что приходили к тебе в сумерках? — прозвучал грубый голос.

— Зачем вам они понадобились? — притворно удивилась Раав.

— Это израильтяне, они пришли высмотреть нашу землю, и царь приказал схватить их.

Раав напустила на себя испуганный вид:

— Да, приходили ко мне какие-то люди, почем я знаю, откуда они и какие у них дела?

— Живо выкладывай, куда ты их дела! — прорычал начальник царской стражи.

— Перед тем, как затворили городские ворота, они пошушукались о чем-то и вдруг решили уйти, — отвечала Раав с деланным простодушием.

— Они не сказали, куда собираются улизнуть?

— Нет, я ничего такого не слышала. Да что ж вы время-то теряете? Коли они вам так нужны, гонитесь скорее за ними, может, еще успеете догнать!

Стражи, не до конца доверяя блуднице, обыскали весь дом, однако им не пришло в голову заглянуть под кучу льна. Снопы, сушащиеся на крыше дома, — картина была такой мирной и будничной, что ни у кого не могла вызвать подозрений.

И царские стражи дали себя провести хитрой женщине! Они заставили снова открыть городские ворота и во весь дух пустились за беглецами, домчавшись до самой переправы через Иордан. Не обнаружив ничего сомнительного, они с пустыми руками вернулись в город.

— Верно, соглядатаи успели переправиться через реку и добраться до своих, — виновато доложил начальник стражи царю. Тот впал в неописуемую ярость и приказал без пощады бичевать незадачливых сыщиков: они позволили скрыться вражеским соглядатаям, которые, без сомнения, сумели выведать и унести с собой важнейшие сведения!

Но вернемся в дом Раав. Проводив стражников и убедившись, что те последовали ее лукавому совету, она поднялась на крышу дома и рассказала, какой опасности подвергла себя ради них: если бы обман обнаружился, Раав, естественно, казнили бы, а заодно и всех ее родственников. Тем не менее она обещала и впредь помогать разведчикам, если те поклянутся, что после захвата ее родного города израильтяне сохранят жизнь ей и ее родным.

Разведчики охотно дали такую клятву — они были искренне благодарны Раав за спасение. Впрочем, опасность еще далеко не миновала, и судьба их сейчас по-прежнему находилась в руках этой женщины.

Они спросили, что заставило ее пойти на такой риск и, по сути, на предательство своего народа. Может быть, обида на сограждан, презиравших ее низкое занятие, на судьбу, заставившую вести такое унизительное существование?

Оказалось, не только это. Раав много слышала о могуществе Бога израильтян и о том, что Он отдал нашему народу Иерихон, как и весь Ханаан:

— Все здесь знают, что ваш Бог осушил воды Чермного моря, чтобы вы через него перешли, и что Его властью вы сокрушили царей Аморрейских за Иорданом. И оттого страх и робость поселились в наших сердцах, и дух наш ослабел…