— Пятый… — девушка продолжила есть, но уже не могла. Тело перенасыщено маной из-за прорыва, новая не усвоится, пока не пройдёт время. Поэтому она переложила свою долю Виталию, сильно того удивив. — С тебя одно желание… — тихо прошептала она.

Люди продолжили есть, хотя скорее жрать. А мне пришлось кричать на них, чтобы воду пили.

— М-м-м-м… — сладко промычала Катя, а за ней и Лена. Как и думал, они уже были на грани прорыва, и теперь обе на шестнадцатом.

Чуть погодя прорвалась Аня, удивив меня. Оказывается, она и обычным образом может развиваться. Теперь девушка тринадцатого ранга.

Оставшуюся ягоду разделили между Ангелиной и Виталием. Они самые проблемные оказались.

— Воды больше пейте, слишком много яда поглощаете! — ворчал я. И лишь после моих выкриков они начинали пить.

— У-у-у-у-у-у… — простонал здоровяк и перестал есть, отдав остаток Ангелине. Он этого, конечно, не хотел, всё же эти ягоды бесценны, но я сразу всем сказал, что ягоды быстро портятся. И вместо маны в них скоро останется лишь сплошной яд.

Здоровяк перешёл на четырнадцатый ранг, вот только руки онемели, да и вообще ощущения тела притупились. Пришлось Полине отпаивать его.

Осталась Ангелина. Её ресницы, брови и волосы пылали пламенем, а сама она выглядела как наркоманка и не могла остановиться. Но вскоре «это» произошло.

Сперва она прорвалась, а после её конкретно так парализовало… А я говорил воды больше пей. Но лицо у неё было счастливым. И долго таким останется, пока не сойдёт паралич.

— У нас ещё осталась ягода, — подметила Анна.

— Полин, будь добра, позови Иванова, — попросил я, и девушка отлипла от своего парня и убежала. Уже вскоре вернулся Иван Иванов и был малость удивлён, увидев «это».

Ягода на плаще и куча людей, что будто под кайфом. А ещё пахло кровью…

— Ешь ягоду и, возможно, прорвёшься. Но она ядовитая, так что вот тебе противоядие, — сказал я и налил в новый кувшин своей крови и пальцем перемешал. Я же им нигде не ковырялся, да? И задницу вроде не чесал… или чесал? В общем, об этом мы не узнаем…

— Ты шутишь?

— Не… шутит… Мы… все… прорвались, — едва ответил Виталий, отчего у парня глаза полезли из орбит. Он тут же кинулся на ягоду и выглядел ещё большим наркоманом… И только осталось две ягодки, как он промычал и тяжело задышал.

— Пизд**… — выругался он. — На осколке добыл?

— Ага, и больше не будет.

— Ясно… за такую ягоду можно даже войну начать. Спасибо, что поделился, я этого не забуду.

— Ладно, а теперь пора рассказать о том, что мне поведали, — я начал подниматься, а после через силу съел оставшиеся ягодки.

Иванов кивнул и вышел, после чего поспешил собирать людей. Информация у меня действительно интересная. Посмотрим, как люди отреагируют. А пока… Ангелину оживить нужно. А то лежит тут парализованной тушкой, и грудь вывалилась наружу из листьевой одежды.

Глава 20

Что я могу сказать о людях? Быть человеком — это будто приговор. И во время совещания «выживших» я в этом убедился. Почему-то многие люди считают людей вокруг себя тупыми, а значит, к их мнению незачем прислушиваться. У других эмоции преобладают над разумом и логикой. А ещё есть просто идиоты, как, например, троица парней, на которых я смотрю.

— Если этот мелкий смог, то и мы сможем! — третьекурсник, весьма крепкий на вид, указывал на меня рукой, а два его подпевалы стояли рядом и кивали. Подмечу, что в первый день никто из них и не пытался сражаться с чудовищами.

— Я вижу твою скорую смерть, как и твоего дружка, того, что слева, а тот справа выживет. Видимо, бросит вас. И правильно сделает, вы же идиоты, идущие на смерть, — вмешался я.

Сейчас мы сидели в несколько кругов напротив круга из камней, вокруг которого четыре небольших костра. В центре и находилась троица. Мы, мол, сделали площадку, где каждый может высказаться. Но вот зачем это? Должен быть один начальник, принимающий важные решения. А для остального есть помощники.

— Видишь смерть? Да что за чушь ты несёшь!

— Не чушь! Он меня предупредил об акуле, и я спаслась! — выкрикнула девушка из толпы.

— Он просто увидел её!

— За сотню метров? Ты идиот? — парировала девушка, а у того аж вены вздулись. Не любил он, когда его оскорбляют. Тем более девушки.

— Чего спорить. Если победите меня, так и быть валите, куда хотите, — было ли мне лень? Да, было. Но я же не обманывал, когда говорил про смерть. Из них в небо бьют столбы чёрного дыма. Как можно не поживиться за счёт дурачков?

— Ха! Ты сам это предложил! — парни обрадовались, а я вышел в круг и осмотрелся. Множество людей на нас смотрело, и выглядело это всё… даже не знаю, как варварство? Нет, скорее, дикарство. Да, именно дикари.

Многие девушки до сих пор были голыми. Они, конечно, прикрывались, однако части уже надоело. А листьев, из которых можно сделать одежду, уже не осталось.

Хотя некоторые девушки обмазались глиной и более мелкой листвой. Кто-то лишь пах прикрыл по аналогии с Ангелиной. Глина и листья. Однако заметил и попытки сшить одежду из шкур.

А вот парни… все чумазые, несмотря на море рядом, а ещё голожопые. Ну, это понятно, все листья ушли на девушек. Также подмечу, что народ уже подуспокоился и посматривал на девушек, не скрывая своего восхищения их красотой.

Впрочем, без штанов тяжело скрыть своё «восхищение». В общем, дикари-дикарёвичи. Но это я отвлёкся. Сейчас все смотрели на нас и жаждали зрелищ. По глазам было видно.

И вот стою я напротив троицы. Они как на подбор. Толстый худой и средний. Именно средний и был заводилой.

— Бой! — раздался голос Иванова, и вся тройка Адептов [10–19] бросилась на меня. Мои руки же покрылись светом, под которым тьма…

Толстый шёл напролом, средний слева, худой справа. Причём толстяк искрился от электричества, худой пытался создать ветряной барьер, а средний был огневиком и творил огненный шар.

Думали, что окружили? Ха! Покажу вам то, что могут лишь невысокие!

Бегу на толстяка и делаю подкат, пролетая у него под ногами и оказавшись за спиной, тут же оказываюсь на ногах и пинаю в копчик.

Благодаря моему волшебному пенделю, парень ускорился и упал! А на кого упал? На огневика. Раздались маты, а бедный худыш остолбенел на несколько мгновений. За что и поплатился.

Подскочивший я ударил того в живот, с одного шлепка пробивая слабенький