в квартиру пришел Николас, ставший теперь старшим агентом в Лионе, Алеш даже осмелился потребовать больше денег, хотя его просьба о 275 000 франков была решительно отклонена Лондоном, чьи подозрения росли и множились[251]. Тем не менее, Николас проговорился, что Вирджиния в Испании – факт, который Алеш быстро передал в Париж полковнику Рейле, сообщившему, в свою очередь, коллегам из абвера к югу от границы, чтобы они ее высматривали. Тем временем Алеш продал гестапо имена и описания посетителей Жермен. Затем где-то в районе Рождества он быстро исчез.

Лион дорого заплатил за неповиновение, и теперь его угнетателей было не сдержать. Как вспоминал один заезжий агент УСО Джордж Миллар, «в воздухе витал дух ненависти, мести и борьбы»[252]. Не щадили никого: даже детей останавливали и обыскивали на улицах, а холодные ночи пронзали «визги шин, когда машины гестаповцев выворачивали из-за угла, чтобы арестовать очередную жертву»[253]. Грегуар, радист Вирджинии, едва избежавший захвата в квартире Маршанов у реки, был еще одной из таких жертв. Дозорный в его конспиративной квартире запаниковал, увидев машину гестапо, и сбежал, оставив Грегуара с передатчиком, – и того поймали с поличным.

В таких тяжелых условиях Жермен пыталась склеить воедино фрагменты сети Вирджинии и постоянно металась между агентами, надеясь оставаться на шаг впереди немцев. Уход находчивой и смелой Мари оставила зияющую пустоту – даже швейцарский консул в Лионе телеграфировал в Государственный департамент в Вашингтоне, что он «будет признателен за любую информацию… относительно ее местонахождения»[254]. Радист Эдвард Зефф также отчаянно искал Вирджинию. Он вернулся в Лион на встречу с ней 14 ноября после двухмесячного перерыва, который он брал, чтобы поправить здоровье. Ее исчезновение оставило его без денег, ему было некуда идти, хотя Николас и приютил его на некоторое время, пока гестапо снова не напало на его след. По правде говоря, любой, кто был как-то связан с Вирджинией, теперь находился в смертельной опасности, и во время одной безумной погони через трабули офицер гестапо буквально схватил Зеффа за ногу – но тому удалось вырваться, оставив ботинок в руке немца[255]. Полностью скомпрометированный, в феврале он ринулся в Испанию, но был предан проводником в обмен на бóльшую награду, предложенную ему за еврея, – такова была еще одна опасность этого метода бегства. Немедленно переданный в гестапо, в течение трех месяцев он подвергался пыткам водой; его избивали и допрашивали, пытаясь конкретизировать информацию о местонахождении Вирджинии, полученную от Алеша. Зефф ничего не выдал и в конце концов был депортирован в лагерь смерти Маутхаузен, где ему каким-то образом удалось избежать казни. Вирджиния тем временем оставалась самым разыскиваемым гестапо агентом. Они не собирались сдаваться, пока она не окажется в их руках. И многим приходилось за это расплачиваться.

Жермен осознавала растущую опасность и долго не задерживалась на одном месте, постоянно перемещаясь между конспиративными квартирами, где она продолжала укрывать активы УСО. Но никакие из этих мер предосторожности – ни ее связи, ни ум, ни невероятно красивая внешность – не могли ее сейчас защитить. Она стремилась обезопасить себя и своих коллег-агентов, но работая с Алешем, невольно навлекла на всех беду. 8 января в десять вечера Жермен вошла в комфортабельную квартиру на улице Буало, которую она когда-то сдавала в аренду Вирджинии и где теперь жили Альфред и Генри Ньютоны. Близнецы предупредили Жермен об Алеше, которого они невзлюбили с тех пор, как столкнулись с ним возле квартиры Вирджинии в ночь оккупации 11 ноября. Он показался им слишком нервным и слишком настойчивым, а его холодные жесткие глаза выдавали человека, который думает, что ему что-то должны. К своему ужасу, пару недель назад они снова увидели его в квартире Жермен, где он слушал их разговоры и узнал их позывные – Огюст и Артю. Они хотели устранить его на месте, но их планы были нарушены приходом других участников Сопротивления, и Алеш ухватился за возможность сбежать. Теперь он знал, что Близнецы тоже были тесно связаны с Вирджинией, и даже знал, где они жили.

Жермен, сохраняя обычное радостное настроение, передала Близнецам продукты и газеты. Она прикрыла свои темные кудрявые волосы яркой шляпкой, украшенной двумя райскими птицами, но на этот раз рядом не было дикого черного котенка, который обычно за ней следовал. Даже безупречный макияж не мог скрыть страх в ее глазах, и, когда она рассказывала новости об очередных арестах, ее прервал Генри Ньютон. Все трое затаили дыхание, прислушиваясь к тяжелым шагам, миновавшим их квартиру по внешней лестнице и остановившимся этажом выше. В дверь ударил приклад, и раздался голос: «Aufmachen! Polizei!». Другой немец закричал, что они ошиблись этажом. Гестапо, СС и полиция Виши толпой ринулись вниз по ступенькам. «Открывайте, или мы стреляем!» – кричали они, сапогами пиная дверь в квартиру Жермен.

Генри открыл кухонное окно и беззвучно спрыгнул на задний двор, а Альфред за руку подтащил Жермен. Он обхватил ее руками, чтобы передать своему брату, ожидавшему внизу, но она вырвалась. «В добрый путь, мальчики, – сказала она с нервной улыбкой. – Я с вами не пойду. Я француженка и смогу справиться с этими малышами». Она начала снимать пальто и шляпу, и братья поняли, что она готовится пожертвовать телом, чтобы дать им уйти. Для Жермен самым важным в жизни было то, что ее друзья с восхищением называли «пламенной любовью и стыдом за Францию»[256]. Она олицетворяла собой невероятное мужество, которого, ей казалось, не хватало многим ее соотечественникам. Братья умоляли ее бежать, пока была такая возможность, но ее лицо отражало стальную решимость. Одному из братьев на короткий миг даже пришла идея вырубить ее и отнести в безопасное место, пока она без сознания. Но на пути к свободе они должны будут преодолеть множество препятствий и, скорее всего, им придется отстреливаться. Так что в последние секунды, пока дверь еще не была выбита, они сделали то, о чем она просила. В последний раз, когда Альфред видел Жермен, она раздевалась до нижнего белья и сонно кричала: «Эй! Кто здесь? Что вам нужно посреди ночи?»[257] Гордая и величавая, она накинула халат и открыла дверь.

Два дня спустя Ньютоны вернулись на улицу Буало, переодевшись инженерами-газовиками, чтобы, как они выразились, «навестить гестапо». Хотя свет еще горел, немцы и Жермен уже ушли. В потрясенном молчании они оглядели пустую квартиру, перевернутую вверх дном. Стулья, столы и разбитые лампы были разбросаны по полу, а обои свисали клочьями. Будильник, серебряная зажигалка, сигареты и вся еда в кладовой