были изъяты. Больше всего пугали пятна крови на ковре. Братья достали кое-какие спрятанные бумаги из-под коврика на кухне и скрылись.

Через пару ночей после ареста Жермен Алеш снова появился в Лионе и навестил Жене, обезумевшего от известия. Притворившись, что ничего не знает о произошедшем, аббат сообщил, что у него есть связи в гестапо, утверждая, что они могли бы добиться освобождения Жермен, если бы ему дали достаточно денег для подкупа. Чрезвычайно благодарный, Жене предложил ему десятки тысяч франков из собственного кармана и признался Алешу, что у Жермен в квартире есть еще много миллионов золотыми монетами. Не мог ли священник позаботиться о том, чтобы их поместили в безопасное место? Также не мог бы он передать какие-нибудь посылки с едой для Жермен в ее тюремную камеру?

Возможно, именно в тот вечер Алеш начал грабить имущество Жермен, одновременно наслаждаясь продуктами с черного рынка, предназначенными для передачи ей в тюрьму. Под предлогом перевозки ее вещей в безопасное место он загрузил сундуки доверху золотыми монетами, мехами, модной одеждой и драгоценностями, а также сорвал ценные гобелены (которые позже продал за целое состояние парижскому дилеру). Даже светильники и фурнитура были содраны до голой штукатурки[258]. Сам Жене, конечно же, был арестован через несколько дней и также отправлен во Френ, где его, с туго скованными наручниками руками и измазанными кровью запястьями увидел другой участник Сопротивления. Вскоре после этого его депортировали в лагерь смерти в Бухенвальде вместе со 150 другими заключенными и затолкали в грузовик для перевозки скота, где он умер от удушья.

Конечно, Алеш ничего не сделал для Жермен, несмотря на рассказы ее друзьям о том, что он неустанно трудится ради ее свободы, одновременно вытягивая из них деньги. Да, он действительно посетил ее во Френе, но только для того, чтобы получить больше информации о Вирджинии и других участниках Сопротивления. Эта информация, как он утверждал, была необходима для организации освобождения Жермен и их защиты. Трагедия заключалась в том, что, хотя Жермен и отказывалась что-либо рассказывать своим следователям, Алеш обманом заставил ее выдать ему имена некоторых из тех, за спасение которых она боролась больше всего. Когда она перестала быть полезной, Жермен отправили в грузовике для перевозки скота с Восточного вокзала в Париже в концлагерь для женщин в Равенсбрюке к северу от Берлина, где ей полностью обрили, включая лобковые волосы. Ей дали арестантский номер 39280 и лагерную форму, состоящую из грубого хлопчатобумажного платья в бело-голубую полоску и деревянных ботинок. Позже, когда в лагерях стали убивать больше людей, ее отправили во вспомогательный лагерь, удобно расположенный прямо рядом с газовыми камерами.

В отсутствие Вирджинии жажда расправы над ее помощниками только усиливалась. Курьеры, радисты, владельцы конспиративных квартир, ее всевозможные контакты – всех задерживали, избивали и депортировали. 28 февраля настала очередь радиста Андре Курвуазье, который помогал в операции в Мозаке и многих других. К счастью, он едва успел спрятать свой передатчик. Его доставили в камеру пыток штаб-квартиры гестапо в отеле «Терминус». Полусумасшедший Клаус Барби пришел к нему в брюках и сапогах для верховой езды с тростью в руках, требуя информацию об «англичанке» и угрожая расстрелом. Курвуазье держался и молчал, пока в итоге его тоже не депортировали в Германию.

Петля затягивалась и вокруг Ньютонов, которые при любой возможности взрывали фургоны-детекторы (основной приоритет Лондона на тот момент). Зная, что их внешность была слишком известна, они попросили одного из дружественных парикмахеров УСО осветлить и завить им волосы, затемнить усы тушью и зачесать брови в обратную сторону. Затем они надели очки в роговой оправе и французские туфли на толстой подошве, которые визуально делали их выше, но оставляли мучительные волдыри на их широких британских ступнях.

Братьям не давало покоя самопожертвование Жермен, на которое она пошла ради них, поэтому Альфред, или Огюст, был рад услышать от ее преданного бойфренда, богатого и женатого мсье Дюбуа, что тот получил новости о своей любовнице от французского полицейского. Дюбуа предложил встретиться с Альфредом в подпольном ресторане, и теперь, когда тот чувствовал себя более уверенно в своей новой маскировке, он неохотно согласился. По прибытии он заметил Дюбуа у бара и подошел к нему неузнанным. Ободренный успехом нового образа, он привлек внимание Дюбуа – и сразу же был представлен еще одной ранее незамеченной фигуре в деловом костюме. К ужасу Альфреда, это был вездесущий Алеш, непривычно одетый в штатское. Аббат одурачил обычно проницательного Дюбуа, заставив его поверить в то, что он друг Мари, и смог проникнуть на их рандеву. Дюбуа выпалил: «Вы не узнаете нашего друга? Это же Огюст!» «Матерь Божья! – восхищенно ответил Алеш. – И правда. Вам удалось меня провести». Альфред похолодел от «слепой ярости», в ужасе от «глупости» Дюбуа и потянулся за кольтом, спрятанным в кармане, только чтобы обнаружить, что он – что было весьма необычно – его забыл. Алеш заметил движение, снисходительно ухмыльнулся, пробормотал какие-то оправдания насчет ждущей его очередной встречи и ушел. Альфред знал, что он пойдет прямиком к ближайшему телефону, чтобы оповестить руководство.

Вскоре после этого Альфред вышел из ресторана и почувствовал, что за ним следят. Свернув за угол, он заметил в темноте две фигуры. Ближе всего к нему был пестро одетый юноша, один из работающих на гестапо презираемых французских марионеток. Другой был в уже знакомом двубортном плаще из габердина и фетровой шляпе, низко надвинутой на лицо, – по его следу шел сам Алеш. Альфред исчез в трабулях, полагая, что ускользнул от хвоста. Затем он снова услышал стук шагов позади себя. Он опять ускорился, радуясь, что надел на подошвы приглушающие резиновые накладки, как его учили на тренировках в УСО. Альфред свернул за угол и шагнул обратно в темный дверной проем, в котором пахло кошками и где он с трудом мог разобрать прерывистый звук радиопомех, доносившийся из дома, – видимо, какой-то участник Сопротивления пытался слушать запрещенную радиостанцию «Би-би-си». В кромешной тьме шаги слышались все ближе и ближе, то замедляясь, то прекращаясь, но потом неизменно возобновляясь. Внезапно в тумане возникла какая-то фигура, и Альфред резко прижался спиной к двери. Затем, когда мужчина поравнялся с ним, он со всей силой набросился на него. Наконец, это был его шанс остановить предательства, аресты, пытки; пришло время отомстить за то, что из-за ненавистного рейха он потерял свою семью и, насколько он знал, теперь и Жермен, Вирджинию и Руссе. Когда-то он был верным семьянином, который больше всего в жизни любил выращивать цветы и дарить их