Столик с инструментами уже стоял рядом, я видел хищный блеск отточенной стали. Мучо уло­вил мой взгляд и злорадно улыбнулся.

Послышались шаги. Человек шел медленно, то и дело останавливаясь, я различил тихий стук по­соха. Не иначе, Мастер пожаловал...

Это и в самом деле был он. Странно, но за про­шедшие дни Мастер сильно осунулся и поста­рел, — казалось, каждое движение дается ему с огромным трудом, взгляд Мастера стал совсем блеклым. Рядом с ним, поддерживая старика за локоть, шел Дучо. Я невольно улыбнулся, увидев разбитые губы толстяка, — что и говорить, здоро­во я его приложил. Приятно посмотреть на хорошо сделанную работу.

— Стул... — выдохнул Мастер.

Мучо быстро подтянул стул с высокой резной спинкой.

Тяжело опустившись на него, Мастер вытянул ноги, его дыхание было хриплым и тяжелым. Около минуты он приходил в себя, хватая воздух широко открытым ртом. Наконец взглянул на меня, в его глазах появилось какое-то подобие интереса.

— Снова ты... Я ведь говорил, не стоит обманы- , вать... Так нет, все туда же. Глупец...

Я молчал, — в сущности, мне просто не хоте­лось разговаривать. Пустое все это.

— Молчишь?.. Ничего, разговоришься... Все молчат сначала... Зато как поют потом... И ведь одно и то же всегда... — Мастер закашлялся, прижи­мая руку к груди, потом снова помолчал, пере­водя дух.— Зря ты так... Зря... Не надо было спо­рить... Глупо... Ну ничего, что ж теперь... Все оши­баются... Дучо, займись им... Только аккуратно, он еще нужен...

— С чего начать? — Дучо взглянул на Мастера.

—Сам решай, ты теперь здесь главный... — Ма­стер усмехнулся, его тусклые глаза слегка ожили.

— Да, Мастер, — кивнув, Дучо повернулся ко мне. — Поработаем?

Он смотрел на меня оценивающим взглядом — возможно, выбирал, с чего именно ему начать, по­том улыбнулся в предвкушении скорой расправы. Я заметил, что части зубов у него не хватало, и даже имел наглость улыбнуться в ответ.

— Сейчас ты у меня посмеешься.

Дучо взял со стола большие изогнутые щипцы. Мучо обошел меня сзади, я почувствовал на голове его руку. Затем его пальцы скользнули по моему лбу и впились в глаза.

— Открой рот, — приказал Мучо, продолжая давить на глаза и запрокидывая мне голову на­зад. — Ну!

Это было очень больно, в глазах вспыхнули сверкающие круги. Я невольно вскрикнул и тут же ощутил во рту холодный металл. Попытался вывернуться, но не смог.

— Крепче держи-. — сказал Дучо, орудуя щип­цами.

В ту же секунду к боли в глазах, и так непере­носимой, добавилась новая.

— Нравится? — осведомился Дучо, ухватив щипцами зуб и медленно поворачивая их из сторо­ны в сторону. — Отпусти глаза, пусть смотрит.

Мучо убрал пальцы, продолжая крепко удер­живать мою голову; я открыл глаза. Все застилали слезы, лучи пробивающегося сквозь узкое окно све­та рассыпались на ресницах сверкающей радугой. Я моргнул, затем замычал от боли — Дучо снова начал покачивать щипцы.

Это длилось несколько минут, Дучо искренне наслаждался своим триумфом. Затем с искажен­ным от злости лицом крутанул щипцы, в глазах у меня потемнело от боли. Выломав зуб, Дучо поднял окровавленные щипцы и поднес к моим глазам.

— Видишь? — Он продемонстрировал вырван­ный зуб, затем бросил его в металлическое ведро.— И это только начало... — Дучо тяжело дышал, по его лбу катились капли пота.

Я почти не слышал его, давясь хлынувшей кро­вью; в глазах потемнело от боли. И это только на­чало...

— Плохо, Дучо, — тихо произнес Мастер. Он сидел неподвижно, напоминая восковую статую, и наблюдал за работой своего ученика. — Очень плохо... Красота, Дучо, где красота?.. Не должно быть злости... Не выйдет из тебя ничего... Мясник будет...

— Мастер, можно, я теперь? — Мучо с надеж­дой взглянул на Мастера. — Вы будете доволь...

Он не договорил, осекшись на полуслове, тут же глухо звякнули выпавшие из рук Дучо щип­цы. Да и было от чего — рядом с окном появился человек. Он возник ниоткуда, из воздуха, даже я забыл о раскалывающей челюсть боли, удивленно глядя на незнакомца.

Незнакомец был еще молод. Или не стар — разглядев его получше, я склонился ко. второму выводу. Лет сорока пяти, среднего роста, он дер­жался удивительно ровно, напоминая своей вы­правкой офицера. У него были длинные, до плеч, волосы, густая темная борода, одежда напоминала серый монашеский балахон с откинутым на спи­ну капюшоном. Тонкий кожаный поясок подчер­кивал стройность незнакомца, на ногах у него я разглядел традиционные для этого мира корот­кие сапожки.

Но приковывала к нему внимание не одежда и даже не его чудесное появление — самым заме­чательным в этом человеке были его глаза. На что сильны были глаза Альвароса, но по сравнению с этим... Это было что-то неописуемое, исходившая от незнакомца сила заставила всех окаменеть. Даже

Мастер перестал кашлять и теперь пристально смотрел на незнакомца.

Незнакомец медленно подошел ближе, взгляд его черных глаз задавил даже мысли — я почув­ствовал себя подвешенным в пустоте, дыхание пе­рехватило. Судя по всему, так себя чувствовал не я один: Дучо медленно опустился на пол, его ху­досочного прыщавого напарника била дрожь — я явственно услышал стук его зубов.

— Вито... — процедил Мастер, его и без того вос­ковое лицо стало совсем бледным. — Вот уж кого не думал здесь увидеть...

Незнакомец даже не взглянул на него. Он мед­ленно повернул голову к Мучо, их глаза на секунду встретились. Мучо вздрогнул, как от удара кнута, и бросился развязывать удерживающие меня рем­ни. Незнакомец посмотрел на Дучо, толстячок за­скулил и уткнулся лицом в пол, его плечи то и дело вздрагивали. Только после этого незнакомец повер­нулся к Мастеру, их взгляды встретились. И стран­ное дело — на лице Мастера появилась улыбка.

Несколько секунд гость смотрел на Мастера, затем его губы дрогнули.

— Я ведь предупреждал тебя, Уго. Почему ты меня не послушал?

— Ты пришел наказать меня? — вопросом на вопрос ответил Мастер и тихо засмеялся. — Не­ужели ты думаешь, что в этом мире еще осталось хоть что-нибудь, способное меня напугать?

— Мне жаль, что ты так ничего и не понял, — ответил незнакомец.

— Да плевал я на тебя... — Мастер снова усмех­нулся, затем его лицо дрогнуло и застыло, померт­вевшие глаза затянула пелена.

Стало очень тихо, лишь за окнами тюрьмы по- прежнему пели птицы, не ведающие о людских за­ботах. Посмотрев на безмолвного Мастера, незна­комец покачал головой.

— Ты так ничего и не понял. Да простят тебя Боги... — Он повернулся и взглянул на меня. — По­дойди.

Я повиновался: в голосе и во взгляде этого че­ловека чувствовалось столько силы, что поступить по-другому было просто невозможно. Подойдя к незнакомцу, я остановился перед ним, посмотрел а ему в глаза — и тут же отвел взгляд. Словно за­глянул в вечность...