Я замыкал процессию. Проход за моей спиной тут же закрылся, а через пару секунд в нескольких шагах впереди зажёгся слабенький огонёк.

— Осторожнее, господа. Тут очень скользко, — дрожащим голосом сообщил «проводник», поднимая свечку повыше.

Понятия не имею, где он её раздобыл, но она оказалась здесь весьма кстати.

И из кабинета наместника мы смылись вовремя. Двери в приёмную уже содрогались под ударами, и промедли мы ещё хоть немного, пробиваться наружу с боем пришлось бы через весь дом.

Путь по тайному ходу занял, по ощущениям, минут пять. Под ногами было действительно скользко, то ли от сырости, то ли от ползающих по камням слизней и червяков.

— Пришли, — остановился Нуний перед какой-то дверью. — Тут выход на задний двор. Там у милорда наместника всегда запасная карета стоит с шестью лошадьми.

— Сколько людей снаружи? — деловито поинтересовался Гас.

— Обычно двое. Кучер и грум. Охрану туда милорд заранее вызывал. Ну, и ещё на воротах стоят. Но до ворот надо сквозь парк проехать, их от двора не видно.

Мы быстро переглянулись.

Гас вложил в арбалет два болта.

Я вынул из ножен кинжал и хмуро взглянул на «шершавого». Убивать мне его не хотелось, но оставлять в живых…

Нуний, похоже, уже обо всём догадался. Прижался к стене, зажмурился, приподнял руки, словно пытаясь заслониться ими от неизбежного…

— Не сто́ит. Лучше с собой возьмём, — бросил через плечо «третий». — Он нам через ворота поможет выехать, а после из города.

Немного помедлив, я убрал клинок в ножны и тоже, как Гас, достал арбалет.

Тощий, поняв, что прямо сейчас его убивать не будут, жалобно всхлипнул и сполз по стенке на землю. Мысленно сплюнув, я поднял его за шкирку, развернул к двери и прошипел на ухо:

— Ещё раз глазки закатишь, прирежу без разговоров. Понял?

«Пацан» истово закивал.

— Ну, вот и молодец. А теперь двигай давай. Мы за тобой…

С грумом и кучером проблем не возникло. Мы их прибили играючи. Два выстрела — два жмура.

Других слуг поблизости не обнаружилось. И насчёт кареты помощник Салватоса не ошибся и не обманул. Она стояла недалеко от тайного выхода. Насколько я помнил, местные лошади отличались неприхотливостью и выносливостью, поэтому шести запряжённых хватало с лихвой, тин пятьдесят-шестьдесят проскачут без лишних хлопот.

Место кучера, нарядившись в снятый с трупа кафтан, занял Гас. Мы с Нунием расположились внутри. Там же нашлась «запасная» тиара. Её, а также вышитую золотым узором накидку я нацепил на себя, изображая наместника. Если специально не вглядываться, с улицы хрен различишь.

«Кучер» дёрнул поводьями, экипаж тронулся с места.

К задним воротам мы подъехали через пару минут.

— Давай открывай! — крикнул охране сидящий на ко́злах Гас.

Старший охраны шагнул было к нам, но тут из окошка высунулся личный помощник Салватоса и махнул энергично рукой: мол, господин наместник торопится, давайте шустрее. Чтобы совсем уже снять всяческие подозрения, я качнулся вперёд, так, чтобы мой силуэт в тиаре снаружи отлично просматривался.

— Милорд покидает дворец! Открыть ворота! — зычно приказал старший.

Сразу трое охранников бросились исполнять приказ.

Створки со скрипом открылись. Карета выехала за ворота.

— Молодец. Справился, — похвалил я «шершавого». — Если и дальше будешь вести себя хорошо, останешься жить.

Нуний мне не ответил. Молча кивнул и примостился в дальнем углу, поджав под себя ноги и опустив голову. Похоже, он просто до колик меня боялся. Тру́сил, как баба… Хотя почему как? Он ведь и был ей когда-то. И до сих пор, наверное, оставался, несмотря на трансформу…

По городу карета двигалась достаточно быстро. Скорее, даже неслась. Маршрут мой напарник выбрал, возможно, не самый короткий, зато безопасный, решив обогнуть по кругу центральную часть и выехать за пределы Ландвилия с противоположной от резиденции наместника стороны. Людей на улицах было мало. Массовые беспорядки в центре загнали всех по домам не хуже, чем какой-нибудь ураган.

Препятствий нам никто не чинил. Минут через двадцать мы пролетели старое кладбище и мост через реку, тот самый, где после убийства Барзиния я избавился от «вещдоков». Бордель «Сладкий приют» находился поблизости, всего в двух кварталах, но заезжать туда, ясен пень, никто из нас не планировал.

После моста наместников тарантас вырулил на относительно широкую улицу. Гас щёлкнул кнутом, свистнул, и лошади поскакали ещё быстрее. Я пододвинулся ближе к окну и начал смотреть на пролетающие мимо дома. Всё же нечасто тебя катают, словно аристократа, такими моментами надо пользоваться.

Трёх бегущих по тротуару «шершавых» я заметил примерно через минуту. А ещё через миг увидел, кого они догоняли. Красотка Паорэ мчалась по мостовой, подхватив повыше подол и потешно подбрасывая колени.

— Стой! Тормози! — не надеясь только на крик, я застучал кулаком по передней стенке.

Хвала небесам, напарник меня услышал. Карета остановилась. Схватив арбалет, я выскочил на дорогу.

Балахонистые почти догнали беглянку, поэтому целиться, чтобы её случайно не зацепить, пришлось очень тщательно.

Пропела, распрямляясь, дужка-пружина, тренькнула отпущенная тетива, арбалетный болт сорвался с гладкого ложа. Первый «шершавый», получив в грудь несколько тун закалённой стали, беззвучно рухнул на землю. Второй, по всей видимости, просто не понял, что происходит, поэтому перепрыгнул через упавшего и рванул дальше.

Секунда, и Паорэ с преследователем оказались на одной линии.

— Падай!

Даже не знаю, услышала она меня или просто споткнулась, но миг, когда балахонистый превратился в мишень, я уже не упустил. Дистанция в тридцать шагов не оставила ему ни единого шанса — болт угодил точно в брюхо. Третьего участвующего в погоне прибил Гас, тоже из арбалета, не слезая с кучерского сиденья. Зачем я полез в чужие разборки, напарник не спрашивал. Полез — значит, надо…

— Сюда давай! Быстро, быстро! Не спи!

Поднявшаяся с брусчатки Паорэ, прихрамывая на левую ногу, побежала ко мне. Шагов за пять до кареты она снова споткнулась, и если бы я её не подхватил, точно упала бы.

— Дир? Ты?! Откуда?!

Слова ей давались с трудом. После быстрого бега моя давешняя партнёрша даже дышать как следует не могла, не то что говорить. Волосы растрепались, словно у ведьмы, глаза как два пятака, платье разорвано, на щеке ссадина…

— После! Всё после! Запрыгивай!

Распахнув у кареты дверцу, я буквально втолкнул даму внутрь и, крикнув Гасу: «Гони!», нырнул следом…

В себя Паорэ пришла только через минуту. Кое-как отдышалась, оправила платье, причёску и… обнаружила в сиденье напротив тощенького балахонистого: