— А хозяин-то тоже… того, — сообщили от стойки.

Я подошёл ближе. Хозяин заведения сидел на полу со стрелой в горле, привалившись к винному шкафу, остекленевшие глаза смотрели куда-то вбок. Мне было его совершенно не жалко. А вот несчастную Нэру — наоборот. Её окровавленное, истерзанное «шершавыми» тело продолжало лежать на столе, только задранную вверх юбку кто-то уже успел опустить, чтобы прикрыть ноги и прочее.

— Как настоящий мужик умерла… Уважаю, — тихо проговорил Гас, остановившись перед убитой. После чего, дёрнув плечом, принялся деловито обыскивать, и если надо, то добивать валяющихся тут и там балахонистых.

— Так что будем делать-то? — повторил свой вопрос Жуст, когда шмон завершился.

— Что-что… Валить, блин, отсюда и побыстрее, — проворчал Гас, прилаживая к перевязи трофей — арбалет с двумя дугами, на два заряда. Другой точно такой же он передал мне.

— Толку-то, — не согласился жилистый, смутно знакомый мне «гладиатор». — Рожи наши тот крендель наверняка запомнил и как зовут тоже слыхал.

Мы с Гасом переглянулись.

По имени здесь никто никого не называл. За одним исключением — когда надзиратель обращался ко мне и предъявлял обвинение.

— Да ты не бои́сь, тебя мы не выдадим, — усмехнулся жилистый, заметив, как я напрягся. — Я Ком из кудуса Маммия и был на арене в День трёх святынь. Ты тогда встал рядом с нами, так что за мной должок. Да и вообще, — он вдруг нахмурился и обвёл взглядом всех нас. — Вам не кажется, парни, что эти бывшие бабы вконец оборзели?

— Факт, — кивнул Жуст.

— Беспредельничают конкретно, — подтвердили двое других, которых я раньше не знал и с которыми ни разу не пересекался.

— Я Рин из кудуса Лутия, — сообщил первый, протягивая мне руку.

— А я Саут из кудуса Баарха, — весело подмигнул второй. — Эх! Чувствую, повеселимся сегодня. Надо только своих подсобрать.

— Дело говоришь, — одобрил эту нехитрую мысль Ком. — Соберём всех наших, кого сколько сможем, и встретим «шершавых» на площади.

— А если за ними солдаты подтянутся? — усомнился Жуст.

— Солдат поднять не так просто. Им нужен приказ, а их начальникам — обоснование. А обоснований не будет. Городские «шершавых» не любят, даже те, кто в совете, поэтому если мы их сотню-другую прикончим, типа, как защищаясь, никто горевать не станет. А этих, — Ком указал на трупы, — просто в общей цифири зачтут. Тем более что хозяина «Граций» убили они, а не мы, и, значит, раскручивать это дело тоже никому не захочется. Вот как-то так. Согласны?

— Согласны, — ответил за всех Саут.

— Ну, тогда понеслась родимая…

Перед тем, как уйти из «Трёх граций», Гас посоветовал мне снять с одного из трупов подходящий по размеру балахон и прихватить «обновку» с собой. Зачем — этого он объяснять не стал, но я всё понял без объяснений. Кроме того мы выгнали из кухни всех, кто там прятался во время побоища — поваров, подавальщиц и двух туповатых помощников убитого ресторатора, наказав им как можно быстрее смыться из заведения.

Пьянчужку, проспавшего «всё на свете», вывели на улицу сами и усадили в тенёчке возле фонтана. Вот уж, действительно, везёт дуракам и пьяницам. Вокруг него рубились мечами и тесаками, над его головой свистели арбалетные стрелы, летели, как ядра, кувшины и кружки, ломались столы и стулья, и — ничего, ни единой царапины, он даже не проснулся. Пробурчал что-то нечленораздельное и продолжил кемарить в обнимку с бутылкой.

Жуст, кстати, немного ошибся, когда заявил, что убивать нас придут не позже, чем через пятнадцать минут. Первые отряды «шершавых» появились в ведущих на площадь проулках только спустя полчаса. К этому времени наших собралось уже, как минимум, сотня. Удивительно, но к компании «честных убийц» присоединились и десятка три городских обывателей, и с каждой минутой вооружённых людей на площади становилось всё больше. Даже не подозревал, что у местных на балахонистых такой зуб. Видно, и впрямь всех достали, до самых печёнок…

— Думаю, нам пора, — сообщил Гас, когда первую группу «шершавых» отогнали слаженным залпом из арбалетов. Дистанция оказалась великовата, и на мостовой после перестрелки остались лежать всего двое. Трое или четверо раненых быстренько уползли-ускакали подальше, под прикрытие зданий. Новой атаки, по моему разумению, следовало ожидать минут через десять, не раньше.

— Идём во дворец наместника?

— Соображаешь, — усмехнулся приятель. — Прикинемся, что свои, устроим хороший шухер, а под шумок кубышку-то и подломим. Как тебе вот такой вот раскладец?

Раздумывал я недолго.

— Расклад зашибись! Я в доле.

Угрызения совести меня не терзали. На площади справятся и без нас. Более того, без нас справятся даже лучше. Хорошая драчка с «шершавыми» назревала давно, и схватка в таверне оказалась лишь поводом. Живые зачинщики и закопёрщики требовались только в самом начале, зато потом их судьба выглядела незавидной. Чем бы ни закончились сегодняшние беспорядки, нам с Гасом не жить — кокнут в любом случае: или барон, или наместник, или по приговору городского суда. Шанс был, только если мы сыграем на опережение. И действовать будем не в толпе, а вдвоём.

В одиночку «третий» до сейфа наместника не доберётся — его скрут-иммунность оставляла желать лучшего. А вот моя — наоборот. Но без Гаса я даже во дворец не проникну — остановят ещё на подступах.

— У наместника всегда при себе скрутобойка, — рассказал «третий» ещё в таверне. — Правда, она ручная и маломощная, но мне хватит. Если и не раздерёт на молекулы, то из строя выведет гарантированно. А тебя, вероятно, только отбросит и всё.

— Ты в этом уверен?

— На сто процентов, естественно, нет. Но на девяносто девять железно, ты ей не по зубам…

Более конкретный план, как действовать, мы обсудили уже по дороге к дворцу. Но сперва пришлось сделать небольшой крюк к моему главному тайнику, расположенному недалеко от кудуса. Это отняло около четверти часа, но оно того стоило. Идти на дело, а после в бега́ без ранца с обрезом, патронами и химобразцами мне совершенно не улыбалось…

До цели мы добирались по широкому кругу, стараясь оказаться как можно дальше от наиболее вероятных мест столкновений условно наших и условно не наших. Что происходило в это время на площади у «Трёх граций», неизвестно, но судя по пустым улицам и закрытым почти повсеместно торговым и питейным заведениям, слухи уже распространились по всему городу, и до окончания заварушки было ещё далеко.

Ближе к дворцу стали попадаться изрядно напуганные патрули «шершавых» и стражи. Нас они пропускали без разговоров. Мой трофейный балахон и нацепленный Гасом знак принадлежности к команде Салватоса служили своеобразным пропуском для обоих. На каждом «кордоне» мы, в полном соответствии с принятым планом, вносили сумятицу в чужие ряды и, нагоняя страх, вещали о творящихся в городе ужасах. Панические вести с фронтов «летели» впереди нас и достигли своего апогея как раз в тот момент, когда мы, наконец, вбежали в ворота дворца.