— И правильно сделаете, — прорычал Габриэль. Колум вдруг шагнул вперед:

— Маккейцы тоже могут вступить с нами в войну, если их уверят, что какой-то макбейнец скомпрометировал Клэр Мак-Кей.

— Никто из моих людей не совершал такого бесчестья, — стоял на своем Габриэль.

Колум кивнул в знак согласия. Однако Кит не был в этом убежден:

— Но Мак-Иннс говорил, будто ваш плед был замечен его людьми, — напомнил он лаэрду.

— Значит, он солгал нам, — заявил Колум.

— Но лаэрд Мак-Иннс также говорил, будто Клэр Мак-Кей признала, что провела ночь именно с макбейнцем, — добавил Кит.

— Значит, и она лжет, — отозвался Колум. Габриэль повернулся спиной к своим солдатам:

— Я дал поручения вам обоим. Идите и выполняйте. Оба тут же покинули зал. А Мак-Бейн долго стоял у очага.

Он должен был решить поистине дьявольскую проблему. Он знал, и знал совершенно точно, что никто из его людей не был виновен в позоре Клэр Мак-Кей.

И все же там был замечен именно макбейновский плед… Три месяца тому назад…

— Дьявол! — пробормотал Габриэль. Если лаэрд Мак-Иннс сказал правду, на этот вопрос может быть только один ответ, и только один человек виновен во всей этой чертовой неприятности.

Николас.

Клэр Мак-Кей не приходила в себя до утра. Джоанна тоже всю ночь провела возле нее, пока за нею не пришел Габриэль, чтобы буквально вытащить ее из комнаты. Хильда была счастлива сменить хозяйку на этой вахте.

Утром Джоанна вернулась, и едва она успела присесть на стул возле постели Клэр, как та открыла глаза и заговорила:

— Я слышала, что вы шептали мне.

Джоанна подскочила на стуле. Она резко поднялась и подошла к Клэр.

— Вы проснулись, — прошептала она. Ее облегчению не было границ.

Клэр кивнула.

— Как вы себя чувствуете?

— У меня все ноет, с головы до пят. Джоанна кивнула.

— Вы вся, с головы до пят, в кровоподтеках. Неужели они повредили вам и горло? Вы говорите очень хрипло.

— Это оттого, что я много кричала, — пояснила Клэр. — Можно мне выпить воды?

Джоанна поспешила подать Клэр кубок и помогла ей сесть. Бедная женщина морщилась от боли. Ее руки дрожали.

— Есть ли здесь священник? По-моему, я слышала молитвы.

— Отец Мак-Кечни причастил вас, — объяснила Джоанна. Она поставила кубок на сундук и снова спустилась на стул. — Мы не знали, выживете ли вы. Это была простая предосторожность, — поспешно прибавила она.

Клэр улыбнулась. У нее были прекрасные белые зубы и темно-карие глаза. Конечно, ее лицо ужасно опухло, и можно было по ее осторожным движениям догадаться, какую ужасную боль она испытывает.

— Кто так надругался над вами?

Клэр закрыла глаза. Не ответив на вопрос, она, в свою очередь, спросила:

— Прошлой ночью… вы сказали, что я в безопасности. Я помню, я слышала, как вы шептали мне эти слова. Вы сказали правду? Здесь я в безопасности?

— Ну да, конечно.

— Где я?

Джоанна поспешила представиться, а затем объяснила, что здесь произошло. Она не упомянула о стреле, подавшей в зад Роберта Мак-Иннса, и о той, которую ее муж пустил ему же в плечо. Когда она заканчивала рассказ, Клэр снова заснула.

— Мы поговорим позднее, — пообещала Джоанна. — А сейчас спите, Клэр. Вы можете оставаться у нас столько, сколько пожелаете. Немного погодя Хильда принесет вам чего-нибудь поесть. Вы…

Джоанна оборвала себя на полуслове, поняв, что Клэр Мак-Кей погрузилась в глубокий сон. Она поправила одеяло, отодвинула свой стул и покинула комнату.

Габриэль как раз тянулся за своими башмаками, когда Джоанна вошла в спальню.

— Доброе утре, милорд, — приветствовала она мужа. — Хорошо ли вы спали?

В ответ он только нахмурился. Джоанна подошла к окну и откинула с него меха. Заря едва занималась, и небо на востоке было золотистым.

— Вам было велено оставаться в постели. — Габриэль был сильно недоволен. — Или вы подождали, пока я засну, чтобы снова уйти?

— Да.

Он нахмурился еще сильнее. Она решила задобрить его.

— Я подумала, что успею немного отдохнуть перед тем, как спуститься вниз. Я устала.

— Вы выглядите полуживой.

— Это неважно, — произнесла она и, подняв руки к полосам, принялась поправлять выбившиеся локоны.

— Подойдите сюда, Джоанна.

Она прошла через комнату и остановилась перед ним. Он нагнулся, чтобы развязать ремешок, придерживающий ее плед.

— Вы должны быть там, где вам положено быть, — заявил он.

Она попыталась оттолкнуть его руку.

— Я не драгоценность и не ценная безделушка, которую можно упрятать на полку. До того момента, когда вас, милорд, посетит соответствующее настроение.

Габриэль взял рукой ее подбородок и наклонился поцеловать ее. Он хотел только, чтобы она перестала хмуриться, по ее губы были так мягки и так соблазнительны, что он забыл свои скромные намерения и обвил жену руками, притягивая ее к себе.

От его поцелуев у нее задрожали колени, закружилась голова. Она обняла мужа и теснее прижалась к нему. Она решила, что будет совершенно правильно, если он вытеснит из ее головы все мысли, до единой. В конце концов, это ее муж. Кроме того, когда он целовал ее, он не хмурился… и не читал нотаций.

Она не помнила, как оказалась без платья в постели. Должно быть, Габриэль отнес ее туда. Он тоже был обнажен и покрыл ее своим телом. Обхватив руками ее голову, он приник к ее губам долгим поцелуем.

Она любила прикасаться к нему, чувствовать пальцами его горячую кожу, ласкать выступающие бугры его сильных мускулов. Когда она обнимала его, ей казалось, что к ней переходят его сила и власть.

Для нее он был чудом. Сильный, как лучший из воинов, и невероятно нежный в своих прикосновениях к ней.

Ей нравилось, что она могла заставить его потерять голову, Габриэль сам говорил ей об этом, и ей не надо было гадать, так это или нет. Она чувствовала себя с ним свободной и совершенно несдержанной, ибо ее мужу было по душе все, чего бы она ни пожелала.

Конечно, и он заставлял ее забыть обо всем на свете, хотя она была склонна высказывать свои пожелания, но, когда он передвинулся, чтобы овладеть ею, она пришла в неистовство, заставляя его завершить сладостную пытку.

Она закричала, когда он вошел в нее, и он тут же замер.

— Господи, Джоанна, я не хотел…